Рука в руке - [11]

В этот вечер Виржиль пригласил Жавьера и его очаровательную женушку Альбу. Их веселая компания из восьми человек требовала от хозяйки заведения угощения и танцев. Жослин наблюдал за счастливой Рафаэль, которая наверняка предавалась мечтам стать женой и матерью. Матерью! Ему, в его-то пятьдесят, было уже поздно думать о детях. Когда он думал о Пабло, уже давно ставшем отцом, когда смотрел на Мигеля и особенно на Руиса, то понимал всю несбыточность этого желания. Рафаэль заставила вспомнить его о многих давно забытых вещах и желаниях. Теперь он был готов на любое безрассудство. Наверное, поэтому он взял ее с собой к Виржилю. Ему требовалась поддержка старого друга. Виржиль всегда давал ему мудрые советы, искренне высказывал свое мнение, лишенное предвзятости.

Виржиля всегда веселило, что Жослин зарабатывал деньги на недвижимости. Неужели можно заплатить хотя бы франк за совместное пользование футляром для лыж или пляжным зонтиком?! Однако его не интересовали проблемы человеческой глупости и особенности ведения дел Жослином. Он не придавал этому значения. Его просто расстраивало, что друг работает, чтобы жить, когда он, Виржиль Васкес, живет ради своей работы.

В начале карьеры Виржиль вложил немалый капитал в приобретение чистокровного стада испанских быков, которых он готовил к боям. Затем он стал членом UCTL[9], где особое значение придавалось правильному воспитанию боевого быка. Мария помогала ему, как могла, и он полностью отдался своей страсти, не имея пути назад. К глубочайшему сожалению жены, Виржиль не хотел никуда уезжать из Камарга только потому, что не смог бы жить в другом месте. Он так хорошо знал эти земли, что смог бы вырастить еще не одно поколение чистокровных быков…

— Я ненавижу этого человека! — Неожиданный выкрик Марии во всеобщем веселье заставил Жослина оторваться от своих раздумий.

На секунду все разговоры утихли, и Жослин спросил вполголоса:

— Кого ты имеешь в виду, Мария?

Он произнес ее имя на испанский манер, делая акцент на «и» и оглушая конечное «а», как это всегда делал Виржиль.

— Кого?

Она гневно повернулась к Жослину.

— Нашего поверенного, менеджера, этого паразита!

Она зло заговорила, глядя на Руиса:

— Понимаешь, Жослин, мой мальчик стал звездой в жестоком мире корриды. Рядом с ним всегда должен быть человек, который заботился бы о его безопасности, а не тот, кто выставит его сражаться с кем попало, лишь бы это принесло прибыль.

— Мама, уймись, — мягко попросил ее Руис.

Но Мария хотела высказать наболевшее.

— Ты веселишься! Ты всегда это любил: острые ощущения, аплодисменты, близость опасности. Ладно. Но зачем ты взял на работу того, кто все решает за тебя, зачем? Ваше желание славы и денег скоро убьет меня!

Руис побледнел.

— Но это неправда! Мама, послушай, я…

Мария не дала ему закончить и заставила замолчать, еще больше повысив голос:

— Ты можешь выполнять свою работу и не прислушиваться к тому, что говорит этот нахлебник! Он использует тебя, зная, что ты горд, как павлин! Ты согласишься на что угодно, чтобы стать еще более знаменитым. Ты глуп, как и все твои друзья. Почему бы не попробовать бой с шестью быками? А? Или это скоро будет в программе? Чтобы стать первым, ты согласен убить себя!

Руис встал, чтобы уйти, но Виржиль остановил его, положив руку ему на плечо.

Другой рукой он притянул к себе Марию и погладил ее волосы с неожиданной нежностью.

— Помолчи, Мария, помолчи… Он больше не ребенок, он свободен…

— Но он все еще мой сын! — закричала Мария, последний раз пытаясь возразить, уткнувшись носом в шею мужа.

Руис смотрел на мать. Мигель наклонился к Жослину и сказал:

— Мама думала, что в воскресенье у Руиса последний бой. Но на самом деле он подписал контракт на участие в корриде во время праздников в Севилье через десять дней. Он не хотел говорить ей, потому что знал, как это расстроит ее. Такие разговоры заканчиваются одинаково: она всегда плачет…

Руис окинул брата мимолетным жестким взглядом. Затем он взглянул на Жослина. У юноши был жалкий вид. Жослин натянуто улыбнулся — ему было жалко Руиса.

— Хозяин! — позвал Жослин владельца заведения. — Принесите нам вашего самого лучшего шампанского. Виржиль, выпьем за здоровье твоего младшего сына, за его последние бои, и пусть хранит его Господь!

Мария расхохоталась своим неподражаемым смехом и отодвинулась от мужа.

— Господь щедр! Сколько молитв я вознесла, сколько свечей зажгла за то, чтобы мой сын остался жив! Ты прав, Жослин, давайте выпьем за Руиса и его быков, его поклонниц и за дом, который он строит в Сент-Мари, за всех, кто восхищается им, и за его бедную мать!

Жослин, пораженный прямотой женщины, поднял бокал и, глядя на Марию, сказал:

— За мать!

В эту минуту протянулась нить понимания между Жослином и Марией. Остальным понадобилось чуть больше времени, чтобы понять суть сказанного. Руис, как обычно, слегка прикоснулся губами к напитку. Рафаэль смотрела на всех, чувствуя себя здесь чужой. Руис поднялся, обошел стол и обнял мать. Она ласково улыбнулась ему.

— Выпей хотя бы раз с нами, — сказал Виржиль. — Это не последняя мамина сцена отчаяния.

Руис взял у матери бокал и залпом выпил шампанское.