Рука Нергала - [6]

— Мы еще сможем побеседовать с вами и потом, — ответил Аталис. — Ешьте и пейте, затем передохните. Вы ранены…

— К Крому все эти проволочки! Говорить будем сейчас!

— Хорошо, хорошо, как хотите. Но вы должны мне позволить промыть и перевязать ваши раны, пока мы разговариваем.

Киммериец нетерпеливо передернул плечами и нехотя разрешил философу сделать то, чего тот потребовал. Пока Аталис промывал большую рану губкой, посыпал ее толстым слоем пахучего порошка и перевязывал чистыми полосами ткани, киммериец утолял голод, жадно поглощая тонко приправленное холодное жареное мясо и вливая в себя без устали красное вино.

— Я знаю вас, хотя мы никогда не встречались, — сказал Аталис мягко. — Я видел вас в хрустальном шаре, который вы видите здесь, на столе. В его глубине я могу видеть и слышать за сотни миль.

— Колдовство? — кислым тоном осведомился Конан, как всякий воин, презирая всю эту магическую дребедень.

— Если вам угодно называть это так, — Аталис улыбнулся своей располагающей улыбкой. — Но я не волшебник, а всего лишь искатель истины. Кое-кто называет меня философом…

Его улыбка исказилась, превратившись в жуткий оскал боли, и, чувствуя мурашки на коже, Конан увидел, как зашатался Аталис, когда его ногу свело ужасной судорогой.

— Кром! Вы что, больны, приятель?

Хрипя от боли, Аталис рухнул в свое кресло с высокой спинкой.

— Не болен… проклят. Этим дьяволом, который владычествует над нами со своим скипетром адской магии…

— Вы говорите о Мунтассем-хане?

Аталис устало кивнул.

— То, что я не волшебник, спасало мне жизнь до сей поры. Ибо наместник велел перебить всех магов в Яралете. Меня же, поскольку я только маленький философ, он оставил жить. Однако он подозревает, что я чуть-чуть разбираюсь в Черном Искусстве, и поэтому наградил меня этим смертельным проклятием. Оно пожирает мою плоть, терзает мои нервы и слишком скоро приведет меня к предсмертной агонии! — Он показал на свою неестественно вывернутую руку, неподвижно лежащую у него на коленях.

Принц Тан дикими глазами смотрел на Конана.

— И я тоже проклят этим отродьем преисподней, ибо мое положение — следующее за постом наместника, и он думает, что я алкаю его трона. Меня он мучает иным образом — терзая мозг, и все время меня охватывают приступы, отнимающие зрение у глаз, которые в конце концов лишат меня рассудка и превратят в бездушную, слепую, скулящую тварь!

— Кром! — тихо выругался Конан.

Философ сделал беспомощный жест.

— Вы — наша единственная надежда! Только вы можете спасти наш город от этого не ведающего пощады дьявола, мучающего и терзающего нас.

Конан уставился на него, ничего не понимая.

— Я? Но я-то не волшебник, приятель! Все, чего может добиться воин с обнаженной сталью, я совершить в состоянии, но чего я стою против Черного Искусства?

— Выслушайте меня, Конан из Киммерии! Я расскажу вам странную и ужасную повесть…

V. Рука Нергала

В городе Яралет, как рассказывал Аталис, при наступлении ночной темноты люди запирают на засовы двери и окна и, дрожа, прячутся в своих жилищах. Исполненные ужаса, они возносят молитвы перед изображениями своих домашних божеств, освещенных свечами, пока чистый ясный свет нового дня не польется от огненных лучей встающего солнца на темные городские башни.

Ни один лучник не охраняет ворот. Ни одного стражника нет на пустынных улицах. Воры не крадутся по узким переулкам, размалеванные продажные женщины не зазывают из темных дверных проемов. В Яралете равно страшатся теней ночи и подонки, и честные люди. Воры, попрошайки, наемные убийцы и разукрашенные девки ищут убежища в вонючих норах греха или в мрачных кабаках. С наступлением сумерек и до рассвета Яралет — город безмолвия, и безлюдны его темные улицы и переулки.

Не всегда было так. Некогда это был зажиточный город, где процветала торговля, где было множество лавок и магазинов всех родов, и базаров, где было все, чего только пожелает сердце. Здешний люд был счастлив, ибо крепкая рука мудрого и добросердечного правителя Мунтассем-хана охраняла их. Он не облагал жителей слишком высокими налогами и правил справедливо и милостиво, и, кроме того, занимался своей личной коллекцией антиквариата и изучал все те древние редкости, которые занимали его острый ум исследователя. Среди купцов в караванах всегда имелись те, кому он давал поручение выискивать различные необычные ценности, которые они затем добывали для приватного собрания своего господина.

Но в одно мгновение он внезапно переменился, и страшная тень опустилась над Яралетом. Это было так, словно злые чары овладели наместником. Насколько прежде он был добр, настолько стал теперь жесток, и там, где он был великодушен, стал он алчен, и где был справедлив и милостив, стал ныне тираничен и неукротим.

И тогда его костоломы начали аресты — аристократы, богатые купцы, жрецы, чародеи, — все они были брошены в подземелья дворца наместника, и никто их больше не видел.

Шептали, что один караван с далекого Юга привез кое-что из Стигии, где гнездятся демоны. Лишь немногие видели это «кое-что», и из этих немногих один, дрожа, рассказывал, что эта штука покрыта странными грубыми иероглифами, похожими на те, что можно видеть на пыльных гробницах древней Стигии. Очевидно было воздействие на наместника злых чар, и им овладели неведомые силы Черной Магии. Чудовищные силы спасли его от тех отчаявшихся патриотов, которые, во имя блага города, подготовили покушение на него. Ужасный алый свет пылает в окнах высокой башни его дворца. Поговаривают, что несколько пустых покоев там он превратил в храм мрачного кровожадного бога.