Рука дающая - [8]

Изящный небольшой корабль тетраэдной формы стоял на задах замка. Они вошли и заняли места у огромного иллюминатора.

— А сейчас, — сказал Тордин, — может, ты скажешь, почему именно сегодня хочешь лететь на Кундалоа?

— Сегодня, — медленно ответил Скорроган, — исполнилось ровно пятьдесят лет моего возвращения с Земли.

— Вот как? — удивился Тордин, и ему стало неприятно. Неужели старик решил вернуться к старым счетам?

— Может, ты не помнишь, — продолжал Скорроган, — как я сказал тогда вождям, что через пятьдесят лет они придут ко мне извиниться.

— И теперь ты решил отомстить? — Тордина не удивило это типичное проявление сконтарианской психологии, но он еще не видел причин для извинений.

— Да, — сказал Скорроган. — Тогда я не хотел объясняться, да никто и не стал бы меня слушать. Кроме того, я и сам не был уверен, что поступил правильно. — Он улыбнулся и взялся сухими ладонями за руль. — Теперь я в этом уверен. Время подтвердило мою правоту, и сегодня я докажу тебе, что моя дипломатическая миссия увенчалась успехом. Видишь ли, я тогда намеренно оскорбил землян.

Скорроган запустил двигатель, и корабль стартовал. От Кундалоа Сконтар отделяла половина светового года, но звездолеты новой конструкции могли покрыть его за четверть часа. Вскоре перед ними появился большой голубой шар Кундалоа, сверкавший на фоне миллионов звезд.

Тордин сидел спокойно, пока это необычное, хотя и простое, заявление доходило до его разума. Император ожидал чего-то в этом духе: он никогда всерьез не верил, что Скорроган был тогда так неумен.

— Со времен войны ты редко бывал на Кундалоа, правда? — спросил Скорроган.

— Да, всего трижды и каждый раз недолго. Они хорошо живут. Соляриане помогли им встать на ноги.

— Хорошо… — На губах Скоррогана появилась улыбка, больше похожая на гримасу плача. — Они купаются в роскоши, и она буквально разъедает всю их систему вместе с тремя звездными колониями.

Он гневно рванул на себя руль, корабль вздрогнул. Сели они на краю большого космопорта в Кундалоа-сити.

— И что теперь? — шепотом спросил Тордин. Ему вдруг стало страшно, он смутно ощущал, что будет не рад тому, что увидит.

— Проедем по столице, — сказал Скорроган, — и, может, если будет интересно, прогуляемся по планете. Я хотел, чтобы мы явились сюда неофициально, инкогнито: так мы сможем увидеть их повседневную жизнь, а это гораздо важнее, чем любые статистические данные. Я хочу показать тебе, Тордин, от чего уберег Сконтар! — воскликнул он с болезненной улыбкой. — Я отдал всю жизнь за свою планету. Во всяком случае пятьдесят лет жизни… пятьдесят лет позора и одиночества.

Они миновали ворота и вышли на равнину, покрытую сталью и железобетоном. Здесь царило непрерывное движение, чувствовалось постоянное излучение горячечной энергии солярианской цивилизации. Значительную часть толпы составляли соляриане, прибывшие на Аваики по делам или для развлечений. Были здесь и представители нескольких других рас, но большинство составляли, конечно, местные жители. Впрочем, их не всегда можно было отличить от людей. Обе расы и без того были похожи друг на друга, а поскольку кундалоанцы одевались по-соляриански…

Тордин удивленно покачал головой, вслушиваясь в разговоры.

— Ничего не понимаю! — сказал он Скоррогану, пытаясь перекричать шум. — Я знаю кундалоанский язык, но здесь…

— Ничего удивительного, — ответил Скорроган. — Почти все говорят по-соляриански, а местные языки быстро умирают.

Толстый солярианин в крикливом спортивном костюме кричал на невозмутимого местного лавочника, стоявшего перед магазинчиком:

— Эй, парень, дать местный сувенир, хоп-хоп…

— «Сто слов по-соляриански», — скривился Скорроган. Правда, это уже проходит, поскольку молодые кундалоанцы с детства учатся говорить правильно. Но туристы везде одинаковы. — Его рука непроизвольно потянулась за пистолетом.

Однако времена изменились, и сегодня уже не убивали только потому, что кто-то был тебе неприятен. Даже на Сконтаре это вышло из моды.

Турист повернулся и налетел на них.

— Простите! — вежливо воскликнул он. — Я должен быть внимательнее.

— Ничего, — пожал плечами Скорроган.

Солярианин тем временем перешел на правильный наархеймский:

— Мне действительно очень жаль. Вы позволите поставить вам по стаканчику?

— Пожалуй, не стоит, — ответил Скорроган, слегка нахмурившись.

— Что за планета! Отсталая, как… как Плутон. Отсюда я еду на Сконтар, хочу заключить пару контрактов. Вы, сконтариане, умеете делать дела.

Скорроган яростно фыркнул и отшатнулся, в сторону, волоча за собой Тордина. Когда они отъехали в модитаторе на несколько сотен метров, Тордин спросил:

— Куда делись твои хорошие манеры? Ведь он был с нами вполне вежлив. Может, у тебя врожденная ненависть к людям?

— Я люблю людей, — сказал Скорроган, — но ненавижу туристов-соляриан. Слава богу, этот подвид редко показывается на Сконтаре. Их бизнесмены, инженеры и ученые — очень милые люди, и я рад, что они будут все чаще приезжать к нам, но туристов я терпеть не могу.

— Почему?

Скорроган резким движением указал на горящую неоновую вывеску.

— Вот почему! — сказал он и перевел солярианские надписи: