Рука адмирала - [54]

Раздраженный неудачами и выдержкой юноши тот, наконец, вспылил:

— А лучше бы вам, Шибанов, дурака не валять, а выложить все не чистоту!

— Да что такое «все», товарищ следователь? спокойно переспросил юноша.

— Да об этом деле… «Тайна адмирала»…

У Сережа на миг остановилось сердце. Неужели ОГПУ знало так много? Но он сдержался и так же ответил:

— Какого адмирала?

Чекист и спортсмен долго смотрели в глаза друг другу. Наконец, Садовский с досадой бросил на стол свой карандаш.

— Ох, товарищ Шибанов. Как бы не пришлось вам попутешествовать куда нибудь подальше от Москвы. Уж очень вы для нас смелы…

Сережа спокойно пожал плечами.

— Ну что ж. Придется и поедем. Экая невидаль! Сколько уже наших студентов вы отправили по-пу-те-ше-ство-вать… Ничего, и на Сибири и на Соловках светит русское солнышко. А мы — ребята неунывающие… Может быть, и там футбольный мячик найдем!..

— Гм… Вы уверены? зловеще спросил Садовский. Но потом он вспомнил, что Шибанов пока остается важной приманкой и ссориться с ним нет смысла. Выражение его лица изменилось.

— Впрочем, не в этом дело. На вас тут донос глупый имеется, что вы с матросами иностранных пароходов возитесь, переписку тайную затеяли с заграницей с адмиралом каким то. Мы обязаны проверять… Так, на всякий случай… Но вы, Шибанов, можете быть спокойным — этот донос мы выбросим в сорный ящик. А с вами я хотел по другому делу поговорить. Вы, кажется, сирота?

Сережа насторожился.

— Да, сирота… Вероятно, в моем деле и эти сведения есть…

— Ну конечно, почти ласково ответил следователь. Мы знаем, как трудно вам было выбиться в жизнь и поступить в Институт. Вы стипендию получаете? Сколько?

— Да немного — 75 рублей.

— И живете в общежитии?

— Да…

— А как бы вы отнеслись к такому предложению. Я говорю с вами от имени «Динамо». Мы все с интересом следили за вашим прогрессом в футболе и наметили вас кандидатом в сборную команду СССР. Но, конечно, при студенческом питании вам трудно, как следует, тренироваться. Что если бы вас поместили бы в общежитие «Динамо», обеспечили бы лучшей стипендией, и вы, продолжая учиться, отдали бы свои досуги более напряженной футбольной тренировке. Мы уверены в вашем согласии.

— Разрешите уйти, товарищ следователь? после короткого молчания спросил Сережа.

Садовский поглядел на напряженное серьезное лицо спортсмена и не стал дальше ни о чем спрашивать. Он понял, что и этот подход не удался.

Когда Сережа взял пропуск и подошел к двери, он неожиданно обернулся.

— Вот что, товарищ следователь. Вам надо бы изредка вспоминать хорошую русскую поговорку…

— Какую именно?

— «Не все то продается, что покупается»!..

33. Долг перед Россией

Очередная встреча наших друзей была решающей. Николай и Ирма уже знали по намекам, сделанным Сережей по телефону, что тот получил в свои руки тайну матроса, пробывшую почти 20 лет на руке памятника адмиралу Корнилову. Теперь нужно было разобраться в этой тайне и решить, что делать дальше.

Встречу «заговорщиков» удалось устроить на стадионе пищевиков, где Ирма два раза в год производила врачебный осмотр спортсменов.

Пока она работала в своем кабинете, Николай и Сережа выбрали место на зеленой травке стадиона подальше от людей, разлеглись под последним осенним солнышком и молча ждали Ирму. Видно было, что студента била лихорадка нетерпения: он то вставал, то ложился опять, не находя спокойного места и все пытался сбегать, поторопить Ирму. Моряк был сдержанней, и только набежавшие на лоб морщины показывали его нервное напряжение.

Когда девушка освободилась и пришла к друзьям, Сережа подробно и обстоятельно рассказал свои приключения за последние дни.

— Патрон был хорошо закупорен, а сверху обмотан изоляционной лентой, описывал Сережа таинственный предмет, несколько месяцев бывший на сохранении у Шарика на шее. Внутри его была стеклянная пробирка и в ней небольшая записка.

— Ты сохранил ее? не отрывая напряженного взгляда от лица друга, спросил Николай.

— Как бы не так! Дураков в СССР по штату нету. Всех перестреляли… За нами такая слежка, что хранить такие бумажки — чистое самоубийство. Я уничтожил ее тут же и правильно сделал — уже мииут через 5 меня зацапали лапки ОГПУ.

— Но запомнил ее хорошо? Сережа насмешливо фыркнул.

— Что за еврейский вопрос? В память «так себе вбил, как… ну, как „Отче наш“».

— Как «Отче наш»? с сомнением переспросила Ирма. Не думаю я, чтобы ты «Отче наш» без запинки произнес. Ты когда в последний раз в церкви был?

Сережа удивился вопросу.

— В церкви? В последний раз? Да, вероятно, на свое крещение… А следующий раз буду на своей панихиде… Мне, советскому студенту, получающему стипендию — пойти в церковь — это сплошное самоубийство. Если из Института не вышибут, то со стипендии снимут уж во всяком случае… Но ты все таки зря придралась, Ирма. Ей же Богу, я «Отче наш» еще помню… Но не прерывай меня теперь. Дай вспомнить нашу тайну…

Сережа лег на спину, закрыл глаза, нахмурил лоб, видимо, собирая все силы своей памяти, и потом медленно и отчетливо произнес, как бы читая:

«Заклинаю Богом Живым того, кто найдет это письмо, исполнить последнюю волю Императора. Ожидая своей гибели от рук жидовской власти, он доверил мне свое завещание и реликвии Царствующего Дома и поручил передать все своему законному наследнику. Бог помог мне бежать, но не довелось мне застать в живых брата Императора, Великого Князя Михаила Александровича. Он тоже уже был расстрелян. Боясь, что при мне ценности эти могут погибнуть во время гражданской войны, я схоронил их. Пусть тот, кто в случае моей смерти узнает о местонахождении клада, потом отдаст все будущей России и расскажет, как верный русский матрос спас от сатанинских рук завещание и святые вещи замученного Императора.