Руфь. Непреклонная - [7]

Она со стоном раскачивалась взад и вперед.

Руфь поднялась и обняла ее.

— Матушка, я буду заботиться о тебе.

Ее доброта растопила сердце Ноемини. Она разрыдалась в объятиях невестки, позволив ей убаюкивать себя, как дитя. Но это не принесло облегчения, потому что теперь другие мысли проносились в ее измученном мозгу и заставляли страдать еще сильнее.

Ведь не было детей, которые сохранили бы имена ее сыновей. Это было равносильно тому, как если бы Махлона и Хилеона вообще никогда не существовало. Их имена вместе с ними превратятся в прах. Детей нет… и не будет…

* * *

Прошло семьдесят дней, прежде чем Ноеминь вышла за двери своего маленького дома. Глазам было больно от солнечного света. Она ослабела от пережитого горя, пролила столько слез, что ими можно было бы наполнить кувшин, пора было остановиться. Плач не вернет умерших к жизни. Она должна думать о живых. Руфь и Орфа — молодые женщины, слишком молодые, чтобы всю оставшуюся жизнь оплакивать Махлона и Хилеона или заботиться о старухе, у которой жизнь уже прошла.

Сев на скамейку возле дверей своего дома, Ноеминь наблюдала за чужими детьми. Они бежали вниз по улице, их смех все еще доносился до нее, когда они уже свернули за угол. Эти дети были живы, а ее сыновья — нет. Но у ее невесток был шанс начать новую жизнь, если она сделает то, что должна.

Если Ноеминь останется в Кирхарешете, то Руфь и Орфа будут по-прежнему жить с ней. Они потеряют свою юную красоту, ухаживая за матерью своих умерших мужей. Как могла она допустить, чтобы из-за нее жизнь этих милых девушек прошла впустую? Она слишком любила их, чтобы видеть, как они просят горсть зерна у чужих людей или живут на подаяния друзей и родственников. Если же она уйдет из Кирхарешета и Моава, то невестки смогут вернуться в свои семьи и те с радостью примут их. Ноеминь не сомневалась, что их отцы быстро найдут для своих дочерей мужей, потому что они были молоды и красивы. Тогда Руфь и Орфа познают ту радость, которую приносят дети. Ноеминь желала им этого больше, чем чего-либо другого.

Что касается ее, то она пойдет в Вифлеем, домой. Она не знала, остались ли там еще ее родственники или друзья, пережили ли они голод, но она слышала, что голод в конце концов закончился. Возможно, набеги мадианитян тоже прекратились. Однако какое это имело значение? Ноеминь стремилась домой и была готова смириться со всем, с чем ей придется столкнуться в Вифлееме. Если она должна будет унизиться и провести остаток своей жизни как нищая, то пусть так и будет. По крайней мере она будет ощущать под своими ногами землю обетованную. По крайней мере она будет там, где окружающие ее люди, как и она, поклоняются Богу.

О, Господи, сделай так. Безопасной дорогой приведи меня домой, прежде чем я умру. О, Отче, яви мне милость Твою, я одинока и глубоко несчастна. Мое положение становится все хуже и хуже. Я хочу совершать только те поступки, которые будут угодны Тебе. Помоги мне!

Ноеминь приветствовали проходившие мимо соседи. Она улыбалась им, кивала головой, а ее мысли продолжали свой бег. Почему я сижу здесь? Я жду, что Бог будет говорить со мной, как он говорил с Моисеем? Кто я такая, чтобы Бог разговаривал со мной таким образом? Я жду, что Он напишет мне большими буквами на стене дома, что я должна делать? Я знаю, что я должна делать! Я раскаюсь и вернусь на свою родину.

Ноеминь положила руки на колени и стремительно встала. Спустив шаль на плечи, она вошла в дом. Руфь, стоя на коленях, разравнивала тесто и укладывала его на железную печь, Орфа штопала одежду. Обе женщины взглянули на свекровь и улыбнулись. Ноеминь, глядя на невесток, задумалась, пытаясь найти слова, чтобы объясниться с ними, и не находила. Тогда она отвернулась и начала собирать свои вещи. Руфь встала.

— Что ты делаешь, матушка?

— Укладываю вещи.

— Укладываешь вещи? — спросила Орфа — А куда ты уходишь?

— Домой.

* * *

Ноеминь знала: Руфь и Орфа будут настаивать на том, чтобы пойти вместе с ней в Вифлеем. Пылкая юность. Она не спорила, потому что предвидела — скоро девушки сами поймут, что не в силах оставить Моав и свои семьи. Ноеминь была уверена, что к тому времени, как они достигнут реки Арнон, Руфь и Орфа уже захотят вернуться домой. Она проведет немного времени в их приятной компании, а потом отправит их домой. Задумываться о том, что никогда больше не увидит их после того, как они оставят ее, она не хотела. Ноеминъ никогда не забудет своих невесток и будет молиться о них каждый день, пока жива.

Когда все было собрано, Ноеминь задумалась, смогут ли они хотя бы спуститься с холма со всеми теми вещами, которые Орфа решила взять с собой. Бедная девушка. Она ничего не хотела оставлять. Нагрузила на себя все, что скопила за годы своего замужества, включая и маленькую табуретку. От огорчения Орфа расплакалась.

— О, я хочу, чтобы мы забрали и стол, и ковер…

Руфь же взяла только узелок с яркими поясами, которые она сама сделала, мех с водой, запас зерен и лепешек с изюмом на несколько дней.

— Где остальные твои вещи, Руфь? — спросила ее Орфа.

— Я взяла все необходимое. Матушка, дай мне котел. Он слишком тяжел для тебя. А если его понесу я, то сегодня мы успеем пройти больше.