Ручейник - [10]

ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. Добрый вечер.

АНДРЕЙ. Виделись.

Илья Сергеевич подходит к столу, садится.

ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. Да вы, ребят, допивайте, не стесняйтесь. Оля, сообрази чайку.

Николай садится рядом, Оля берет чайник идет к плите.

ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. Ну, что делать с вами, Андрей?

АНДРЕЙ. А какие варианты?

ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. Да один только. (Лезет за пазуху, достает целлофановый пакет, кладет на стол перед Андреем.) Вот ваши документы, я договорился через полчаса за вами придет машина, довезет до автовокзала. На этом, как говорится, экипаж прощается с вами. Но прощается навсегда.

АНДРЕЙ. А я никуда отсюда не уеду. Мне здесь понравилось.

ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. Андрей, это исключено. Вы должны вернуться домой.

АНДРЕЙ. Илья Сергеевич, я ведь ничего не видел! Я ведь даже не знаю, что у вас здесь происходит! Почему вы не хотите, чтобы я остался? Поверьте, я ведь не просто так приехал. Мне действительно это надо!

ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. Что надо?

АНДРЕЙ. Мне... Я хочу поверить.

ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. Во что?

АНДРЕЙ. Не знаю.

Некоторое время сидят молча.

ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. Николай, Оля, оставьте нас. Нам нужно поговорить.

Николай и Оля выходят. Андрей махом выпивает рюмку водки.

АНДРЕЙ. Вот послушайте меня. Вот я жил-жил, вырос и сейчас не знаю, как мне быть дальше. То есть я знаю, что надо жить, но вот просто так по инерции не хочется. Да не то, что не хочется. Все уже. (Проводит ладонью по горлу.) Понимаете, я не в том плане, что все опротивело, нет. Просто у меня вот здесь (Кладет руку на сердце.) пусто. Я вам сейчас открытым текстом говорю. Мне вот тридцать с чем-то, а как будто все перегорело. Я не знаю, что делать... Я раньше думал: ладно, пройдет, вот люди вокруг меня живут и вообще не задумываются. С кем ни начнешь на эту тему разговаривать, у всех одно: жить, чтобы жить. Но это ведь не так. Должно быть, что-то другое, понимаете? Вот как бы вам это объяснить? Понимаете у меня такое чувство, что где-то форточка открыта и оттуда сквозняк дует, а где она эта форточка не знаю. Такая... такая тоска по тому чего нет, оно должно быть, а этого нет. И вот это хуже всего... Вы понимаете?

ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. Нет.

АНДРЕЙ. Я так и думал. (Берет бутылку, наливает себе полную рюмку.)

ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ (задумчиво). Когда меня здесь подобрали, я первое время совсем пустой был. Абсолютно ничего, даже страха не было. Лежал в бане, смотрел на потолок и думал, когда я начну чувствовать? А ведь я не был один, вокруг всегда были люди. Они приходили, смотрели на меня. Им самим было очень тяжело, но они приносили мне свой последний кусок. Я был для них единственной надеждой, утешением, последним, что осталось от прошлого. А смотрел на них и думал, а что я могу вам дать? Я ведь пустой. Но когда на тебя смотрят с надеждой, ты понимаешь, что не имеешь морального права быть меньше чем ты есть. И тогда во мне что-то проснулось. Я понял, что должен стать для них всем. Это оказалось совсем не сложно. Эти люди мало, что видели в жизни, и я решил, что им будет понятней, если я буду говорить на их языке. Я был воспитан и жил совсем по-другому, верить в то, во что, верят они, я не мог. Но я до сих пор считаю, что священник, прежде всего, должен уметь разговаривать с людьми...

АНДРЕЙ. И при этом может не быть верующим?

ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. Да. И я знаю точно, что это не проституция. Они должны знать, что кому-то нужны. Даже если это какой-то полоумный старик вроде меня. Со мной выросло уже несколько поколений, они привыкли, к тому, что я всегда рядом. И я очень боюсь, что этот мир когда-нибудь рухнет. Я пытаюсь приучить их жить самостоятельно, но мне неспокойно. Как будут они дальше, я не знаю. А вам, Андрей надо ехать домой, здесь вам делать нечего...

Открывается дверь, просовывает голову Николай.

НИКОЛАЙ. Илья Сергеевич, там это... машина приехала.

ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. Замечательно. Заходи, на дорожку посидим.

Николай заходит, следом Оля с ботинками Андрея в руках. Садятся за стол. Андрей обувает ботинки. Некоторое время сидят молча. Илья Сергеевич смотрит в окно.

ИЛЬЯ СЕРГЕЕВИЧ. Ну что, пора в путь-дорогу?

Все встают и направляются к выходу. Андрей забрасывает на спину рюкзак. Последней идет Оля, она и закрывает дверь.

Сцена десятая.

Москва. Вокзал. Андрей проходит между рядов сидений к выходу в город. Внезапно на его пути вырастает сумасшедший в клеенчатых тапочках. Андрей останавливается.

СУМАСШЕДШИЙ (громко). Здравствуйте, русские люди! Православные! Я обращаюсь к вам! Вчера я разговаривал с Богом! С нашим русским Богом! Вы можете не верить мне! У меня есть доказательство! Вот оно! (Начинает рыться в бумажном пакете.)

Андрей подходит к нему, берет за локоть и отводит в сторону.

СУМАСШЕДШИЙ (плаксиво). Я только пришел, мне еще ничего не дали...

АНДРЕЙ. Не бойся, я не из милиции. Отдай мне кассету. (Андрей достает несколько купюр и протягивает сумасшедшему.) Держи вот, на билет до мамы.

Сумасшедший недоверчиво рассматривает деньги, тут же резко засовывает их за майку и протягивает пакет Андрею.

СУМАСШЕДШИЙ (воровато). У меня еще и видео есть. Хочешь, завтра принесу?

АНДРЕЙ. Приноси.

СУМАСШЕДШИЙ. А хочешь, я с Ним поговорю, он и с тобой поговорит?