Рублевка: Player’s handbook - [13]

Как ни быстро движется кортеж, сколько снайперов ни рассыпь по маршруту движения, все равно ведь маршрут длинный, определенный, единственно возможный, и тысячу огневых точек может подготовить хороший диверсант по дороге. Куда безопаснее было бы первым лицам государства давно уж летать на работу вертолетом: и быстрее, и маршруты можно менять, и незаметнее. Но именно незаметность вертолетных перемещений, похоже, и не устраивала главного рублевского Игрока. Вертолет всего лишь доставляет до места работы, тогда как кортеж приводит все окрестное население в оцепенение, чтобы покорно застывали на сорок минут. И ради этой покорности до самого последнего времени пренебрегали безопасностью.

На взгляд профессионала, если ею пренебрегать, то лучше уж как американский президент — идти в толпе. Странным образом в толпе безопаснее, чем по пустой дороге. В толпе обязательно рассыпаны агенты в штатском. Возможный злоумышленник не видит агентов, считает агентом каждого прохожего, не знает, от кого прятаться. Тогда как на пустой дороге прячется он лишь от заметных в форме дорожной полиции фэсэошников да от пары кустов в лесу, подающих признаки человеческой жизни. Эти подробности, эти дискредитирующие байки про себя же офицеры охраны рассказывают с горечью, потому что их профессиональная честь уязвлена. Даже не привыкшие задумываться прикрепленные плюются желчно, вспоминая, как приходилось идти с полными руками цветов и подарков, а автомат-чемоданчик нести подмышкой. И если пришлось бы стрелять, то сколько драгоценных мгновений ушло бы, пока бросишь цветы и подарки. Неразумно? Да, если охрана нужна только для охраны. Но если охрана есть атрибут власти, тогда естественно: властитель к телохранителям своим относится пренебрежительно, унижая тех, от кого зависит жизнь.

Есть еще частные охранные структуры. Формально они никакой властью не обладают на Рублевке. Телохранители любого олигарха при столкновении с ФСО должны безусловно уступить — сойти с дороги, сдаться, сложить оружие, позволить арестовать клиента. И так бывало: государственные силовые структуры клали лицом на землю и охрану Березовского, и охрану Гусинского. И телохранители Ходорковского не препятствовали аресту шефа.

Но не все же отношения формальны. И на Рублевке принято охрану себе набирать из государственных структур. Не потому что там люди лучше обучены. Не потому, что нельзя вымуштровать телохранителей под руководством лучших американских или израильских специалистов. Но именно ради неформальных связей: чтобы государственные охранники по старой дружбе подсказали частным, как лучше разъехаться. Чтобы закрыли глаза на нарушение режима. Чтобы предупредили о возможном аресте или обыске. Чтобы не заметили взлетающего из Внукова частного самолета. Для этого олигарх Гусинский нанимал себе главой службы безопасности генерала КГБ Филиппа Бобкова, расходуя на безопасность до шестидесяти процентов оборота компании. Для этого же Михаил Ходорковский нанимал главой своих охранников Михаила Шестопалова, начальника управления по борьбе с экономическими преступлениями ГУВД Москвы, да еще и афганского ветерана со спецслужбистскими ветеранскими связами.

Формально нет никого на Рублевке сильнее главы государства с его ФСО. Но на самом деле лишь на миг пролета кортежа замирают почтительно другие силовые структуры. А пролетел кортеж, можно и шалить, как несносные дети, стоит лишь отвернуться родителям.

И охрана государственная видит, насколько меньше у частной обязательств и больше денег. Потому время от времени появляются у частных охранных предприятий от государственной ФСО документы и другой компромат на первых лиц государства. Пленки, говорят, продают за пару миллионов долларов заинтересованным людям, но не публикуют, а прячут до поры — на случай то ли опалы, то ли заговора.

14. Кроме охраны, самой простой и самой понятной реликвией на Рублевке является одежда. Но не какая попало, а одежда-пароль, одежда-пропуск. Дело даже не в том, чтобы модная, и не в том, чтобы дорогая. Дело в том, чтобы наметанный глаз рублевского жителя с первого взгляда признавал по ней своего. Бог знает, по каким приметам.

Между пятницей и субботой бедные девушки из провинции толпятся у входа в ночные клубы, потому что фейс-контроль не пускает их внутрь. Цель этих девушек проста — прорваться. Прорваться случайно, воспользовавшись замешательством охраны, затесавшись в большую компанию, — как угодно. А там, внутри, прельстить серьезного мужчину своей безусловной доступностью. Поехать с ним, куда скажет. На следующее утро надо же ему будет как-то избавиться от случайной провинциалки, выпроводить ее без грубости из квартиры, специально предназначенной для свиданий, или из загородного дома, или из гостиничного номера. И чтобы не выглядеть совсем уж мерзавцем, предложить: «Пойдем купим тебе платье». Этого-то девушка и ждет, потому что случайный любовник не только заплатит за платье, но и выберет. И так, чтобы оно стало пропуском на вечеринки. Чтобы через неделю фейс-контроль уже без проблем пропускал бедняжечку, а она проходила бы в клуб, находила нового мужчину, соблазняла доступностью, ехала, куда скажет, а наутро получала бы подарок — и так неделя за неделей собирала бы реликвии, каждая из которых делает ее сильнее. Часами напролет рублевский обыватель и особенно рублевская обывательница способны обсуждать одежду. Потому только, что многие предметы здесь сродни священным реликвиям. Все эти туфельки Manolo Blahnik, все эти сумки Birkin, все эти «шопарики» (то есть ювелирные изделия компании Chopard) суть то же самое, что волшебные доспехи и заколдованные мечи в «Моровинде» — их надо собирать и накапливать.