Рублевка - [9]

Юрий обернулся. Ни то, ни другое. Павел на самом деле достал пистолет, но направил стволом вниз. Тук! Гулкий выстрел разорвал тишину. Через секунду Павел выстрелил вновь. Затем повернулся и пошел в сторону станции.

Вот этого Корнилов совсем не ожидал. Павел нарушил приказ руководства. Отпустил конвоиров. Имитировал расстрел. Если кто-нибудь узнает об этом спектакле, Павлуше не сдобровать. Его поставят к стенке. Без всяких спектаклей.

Нечего теперь об этом думать. Что сделано, то сделано. Он жив и это чудесно, а все остальное приложится.

В голове зашумело от радости. Корнилов ускорил шаг. Главная задача – выбраться с территории Содружества.

Воплотить в жизнь этот блистательный план не удалось. Путь преградил невесть откуда появившийся незнакомец. В традиционном для Ганзы камуфляже с серыми плямами и неизменном берете, с черной кобурой на поясном ремне. Юрий решил пробиваться к свободе и собирался врезать ему кулаком под дых, но мужик ловко перехватил нацеленную для удара руку. Поворот. Толчок. Корнилов оказался отброшенным к стене, приготовился к новой атаке, но мужик неожиданно отступил и комично прикрылся руками.

– Ну-ну, успокойся! Пошутил я, как говорится…

Корнилов смерил незнакомца оценивающим взглядом. Круглое, розовощекое лицо, задорно поблескивавшие глаза навыкат. Не богатырь. Чуть ниже среднего роста. Воинской выправки нет, да и ведет себя слишком раскованно для кадрового офицера. Плюс – неплохо владеет дзюдо. Юрий считал себя хорошим борцом и сразу почувствовал уважение к коллеге, но для острастки буркнул:

– В следующий раз за такие шутки можешь и по роже схлопотать. Ты кто?

– Не человек – кипяток! Только что к смерти готовился, а теперь драку вяжешь, – ответил шутник, игнорируя вопрос Корнилова. – Пойдем. Там тебе все объяснят. По полочкам разложат. Разжуют и в рот пропихнут, как говорится.

Юрий решил, что выпендриваться не стоит. Неужели история с Сомовым ничему его ничему не научила? Пора, брат, делать выводы. Впредь надо быть осторожнее и не давать волю эмоциям.

Незнакомец направился в противоположную станции сторону. Не оглядываясь. Заранее уверенный в том, что Юрий последует за ним. Остановился метров через сто, у стальной двери подсобки, промаркированной тремя, ничего не означающих для непосвященных, цифрами. Вытащил из кармана увесистую связку ключей. Было их не меньше двух десятков. Самых разных форм и размеров.

Наблюдая за тем, с какой легкостью незнакомец отыскал в связке нужный ключ, Корнилов понял, что потайные ходы для избранных этому парню хорошо знакомы. Еще один жучила приближенный к руководству. Ключник.

– Ну, чего застыл, смертник? – усмехнулся розовощекий, указывая на темный проем. – Проходи. Милости, как говорится, прошу и дважды не повторяю.

Юрий вошел внутрь. Дверь с лязгом захлопнулась. Подсобка микроскопических размеров. Еще одна дверь и узкий, ведущий к станции коридор, освещенный лампочками, ввинченными в прикрепленные к стене керамические патроны.

– Налево, – подал голос проводник.

Корнилов свернул. Новый, короткий коридор заканчивался однопролетной стальной лестницей. Поднявшись по ней, Юрий увидел очередную дверь. На этот раз деревянную.

– Входи, как говорится. Тебя ждут.

В помещении, очень похожем на камеру-одиночку из мебели имелось всего два табурета. Тот, что поближе к Юрию был свободен. На втором, забросив ногу за ногу, устроился сморчок в сером гражданском костюме. На лысой голове, круглых стеклах очков и начищенных до зеркального блеска ботинках играли отсветы лампочки, подвешенной на шнуре к потолку. Худощавое, с мелкими чертами лицо. Острый, гладко выбритый подбородок. Тощая шея, с выпирающим кадыком. Синяя сорочка, красный галстук с засаленным узлом. Колючие плечики.

Тонкие, с аккуратно обрезанными ногтями пальцы теребили конверт из плотной желтой бумаги.

Юрию хватило беглого взгляда, чтобы понять – этого хлипкого, но боевого дедушку с наглым взглядом, он где-то видел. Еще один ловкач, готовый за понюшку табака продать родную мать, но рангом повыше Ключника.

– Присаживайтесь, Корнилов. Нам предстоит долгий разговор.

Елейный голосок. Таким тоном говорят те, кто мягко стелет, но жестко спать.

Дав себе слово держать ухо востро, Юрий сел. Лысый положил конверт на колени, полез в карман и вытащил портсигар. С минуту оба занимались тем, что рассматривали друг друга. Под взглядом прикрытых стеклами очков глаз, Корнилов чувствовал себя неуютно.

Зажиточный дедуля. Далеко не все в Метро и даже в Ганзе могут позволить себе курить не самокрутки, а полноценные папиросы. Зажиточный и привередливый. Вишь, как выбирает папироску. Будто не все они одинаковые.

Как только сморчок определился с выбором и сунул папиросу в угол рта, рядом нарисовался Ключник с уже зажженной зажигалкой в руке.

Лысый пыхнул дымом и протянул портсигар Юрию.

– Угощайтесь.

– Не курю.

– И правильно делаете. Именно такие люди мне и нужны. Здоровые, без вредных привычек и с мозгами.

– А кому это мне?

– Неважно. Называйте меня… Ну, скажем, Иваном Ивановичем. И судите о размере моей власти по делам. Не каждый, смею вас заверить, способен вытащить с того света приговоренного к расстрелу. Такие вот пилястры-контрфорсы. Вы так внимательно смотрите. Я вам кого-то напоминаю?