Рубины Блэкхерста - [5]

— Я была на похоронах в Лондоне — очень печальное времяпрепровождение, — опустив вниз уголки рта, произнесла мисс Уэдж. Она сидела напротив Хезер.

— Сочувствую вам, — отвечала ей Хезер, но решила не делиться собственным горем: недавней смертью отца. Сестре помощника приходского священника наверняка не понравится то, что ее спутница не соблюдает траур, хотя шляпка самой мисс Уэдж едва ли годилась в столь печальных обстоятельствах. Просто Хезер не любила черное и полагала, что ее в Тэдкастере никто не знает, а значит, не сможет упрекнуть в отсутствии почтения к собственному отцу. К тому же, в таких стесненных обстоятельствах она не могла позволить себе роскошь обновить свой гардероб за счет траурных нарядов. Ее последние деньги ушли на приобретение самой необходимой теплой одежды.

Сержант путем сложных маневров наконец донес до рта кружку с бренди; алкогольные пары тут же поднялись в воздух.

— Похоже, если буран не прекратится, нам придется застрять здесь. Что‑то мрачновато там, снаружи! — воскликнул он.

— Если я опоздаю, мне могут отказать в должности, — опечалилась Хезер.

— Зима — не самое подходящее время для путешествий, — добавил сержант, поставив кружку на стол. — А в этом месяце стоят необычные холода.

— К сожалению, погоду не выбирают. Во всяком случае, со мной это так. Слишком мало свободных вакансий.

— Вы совершенно правы, мисс Максвелл. В Лондоне сотни людей замерзают на улицах, прижимая к груди бутылки с зеленым змием. Джин — единственный способ согреться, но для многих это и причина смерти. — Сержант посмотрел в сторону Зу Даймонд, намекая на ее пристрастие к горячительным напиткам.

Сознавая, что ей удалось утолить голод лишь на короткое время, Хезер с усердием продолжала расправляться с куском свежеиспеченного хлеба.

— Сейчас настали для человеческой нравственности трудные времена. Я уверена, что это из‑за того, что ослабел наш страх перед грехом, — отчетливо произнесла мисс Уэдж. — Во времена моей юности все было по‑другому.

Зу Даймонд приглушенно хихикнула, ее челюсти напряженно работали.

— Слыханное ли дело? Думаю, что мисс «Добропорядочность» никогда не была молодой. Меня просто тошнит от ее правильных речей. — Толстый теткин палец едва не уткнулся в лицо мисс Уэдж, застывшее от изумления. — Держу пари, что у вас тоже где‑нибудь на вашей тощей груди запрятана фляжка с коньяком. И вы ищете укромный уголок, где бы можно было к ней приложиться.

Мисс Уэдж замерла от неожиданности, она судорожно глотала ртом воздух, на ее лице выступили красные пятна, глаза потемнели от ярости.

— Никогда! — с чувством произнесла она.

— Леди, леди! — предостерег Бэгберн. — Сейчас не время для мелочных ссор.

— Женщины, что с них возьмешь! Не успеешь глазом моргнуть, а они уже на горле друг у друга, — смущенно покраснев, пробормотал мистер «Член».

Поскольку от нее не требовалось принять чью‑то сторону, Хезер уставилась на прокопченные, когда‑то белые стены. Неуклюжие слова, пустопорожние эмоции выводили девушку из равновесия. У нее было очень мало опыта в общении с нахальными проститутками или взбешенными сестрами помощника приходского священника. Все устали, и нервы были на пределе. Изнеможенная духовно и физически, Хезер встала из‑за стола:

— Думаю, что мне пора идти. Завтра предстоит долгий путь, — произнесла она и, собрав остатки сил, улыбнулась своей светлой улыбкой.

Мисс Даймонд поднялась со скамейки, чтобы дать возможность Хезер выйти. Отступив в сторону, проститутка споткнулась о корзину Хезер и растянулась на полу, обнажив целую кучу юбок и толстые ляжки. Ее крашеные локоны пришли в беспорядок. Дешевое украшение из перьев упало с головы, один из слуг мистера Пратта, бросившийся Зу на помощь, наступил на него ногой.

Тяжело дыша, мисс Даймонд наконец села, а когда парень попытался поставить ее на ноги, начала громко сквернословить:

— Я совсем ослепла. Какая сволочь поставила сюда эту корзину: я ведь могла переломать ноги!

— Боже мой! Что стало с моими вещами! — Хезер нагнулась к корзине: та лежала на боку, и ее содержимое вывалилось на грубый дощатый пол. При виде остатков мясного пирога, перемешанных с бутылочными осколками, нескольких яблок, медной мелочи, расчески с посеребренной ручкой и, наконец, ожерелья, у девушки остановилось дыхание.

Ее глаза расширились от изумления: сдвоенная нить из превосходных бриллиантов, на которой семь больших рубинов горели, как капельки крови, среди ледяного блеска.

— Что?.. — выдохнула Хезер, поднимая ожерелье. Гибкой холодной змейкой оно обвило ее пальцы, блеск бриллиантов был ослепительным. Дрожащей рукой, чуть дыша, молодая леди положила его на скамейку, где сразу же к нему подбежал сержант Бэгберн.

— Вот что я скажу: блеск очень даже приятный! — он достал из кармана жилета лупу и внимательно осмотрел драгоценности.

В комнате воцарилось молчание, глаза всех присутствующих завороженно рассматривали камни в его руке.

— Боже мой! — наконец вырвалось у Улисса Бэгберна. — Это же рубины Блэкхерста!

Взором обвинителя он пристально посмотрел на Хезер:

— Откуда у вас это, миссис Максвелл? Хезер, нахмурясь, ответила ему почти шепотом: