Рубины Блэкхерста - [36]

— А теперь, похоже, уже не сожалеете, — глубоко вздохнув, добавила Хезер.

— Я не знаю, чего хочу, — продолжала хныкать леди Флёр.

— Питер такой красивый, и он обещал, что будет любить меня вечно. А потом он забывает об этом и набрасывается на любую встречную женщину. Но почему именно мисс Даймонд? Чем таким обладает она, чего нет у меня? Она ведь совершенно вульгарна и абсолютно не умеет вести себя за столом.

— Я бы на вашем месте радовалась, что мне удалось избавиться от сэра Питера, — без обиняков ответила ей Хезер, не объясняя своей совершенно невинной собеседнице, в чем суть профессии мисс Даймонд.

Леди Флёр удивленно округлила глаза:

— Чему радоваться? Мы планировали, когда вернемся в Лондон, убедить моих родителей, чтобы они дали согласие на наш брак. Мне скоро исполнится семнадцать… — Ее глаза затуманились, а щеки покрылись легким румянцем. — Может быть, он флиртует с мисс Даймонд, чтобы возбудить во мне чувство ревности.

Хезер обратила свой взор к небесам:

— Ну а вы сами ревнуете его?

— Конечно, а как же! Я собиралась, по возвращении в Лондон, похвастаться всем моим подругам, что Питер в качестве невесты выбрал именно меня. Он говорит, что мои родители будут вынуждены дать согласие на наш брак, потому что мы так долго были вместе.

«Сэр Питер хорошо знал, с кем имеет дело, — подумала Хезер, — спорить, по‑видимому, бесполезно».

— Итак, если вы все же решитесь вернуться без него, я уверена, что мы сможем придумать благовидный предлог для объяснения вашего отсутствия. Вставайте, нельзя же лежать в постели и хныкать весь день! — и она с силой потащила леди Флёр с кровати.

Затем молодая женщина подошла к обшарпанному гардеробу и просмотрела его содержимое. Халаты леди Флёр были шелковые и из тонкого муслина с кружевами, все превосходного качества, последний крик моды. Правда, непрактичные и не подходящие для холодного времени года. Но если принять в расчет целые ворохи нижних юбок и подбитую мехом длинную мантилью, леди Флёр была неплохо защищена от зимней непогоды.

Хезер сама предложила причесать ее короткие золотистые локоны. Крошечное миловидное личико под этими локонами продолжало сохранять выражение трагического отчаяния, и Хезер не могла не почувствовать к ней сострадания. Как непросто стать взрослой! А леди Флёр следует повзрослеть уже к моменту, когда дороги освободятся от снега. Хезер верила, что это ей удастся.

— Леди Флёр, ответьте мне, где сэр Питер научился свободно взбираться по крутым лестницам? Он, должно быть, очень храбрый мужчина.

Леди Флёр горестно вздохнула.

— Да, но это было только, пока он любил меня. Он говорил, что готов забраться на самую высокую гору, чтобы спасти меня от тисков моих злых родителей.

В уголках рта Хезер появилась улыбка.

— Я уверена в этом его желании, — пробормотала она. — Смотрите, вы будете выглядеть в нем очень мило, почти как лютик в мае.

Леди Флёр поняла это как намек на желтый цвет халата.

— Скорее на яичницу, чем на лютик, — грустно сказала она, надув губки.

— Пойдемте к завтраку. После еды вы почувствуете себя лучше.

— Я не знаю, как я смогу посмотреть в глаза Питеру после того, что он натворил, — леди Флёр ковыляла вслед за Хезер по лестнице. — Я думаю, что просто выцарапаю ему глаза.

Хезер сдавленно хихикнула:

— Это здравая мысль, но все же недостойная леди. Может быть, Тео удастся развлечь вас…

Тучи на лице леди Флёр слегка рассеялись, когда она подумала о такой перспективе, и девушка бодро шлепнулась на скамью рядом с молодым человеком.

— Доброе утро, милые леди! — бодро поприветствовал их Тео и поклонился.

Хезер села от них как можно дальше, но не на краю стола, так как это место уже было занято мисс Даймонд. Фалько еще не спустился к завтраку. Ее сердце забилось от воспоминаний прошедшей ночи.

Поблизости мисс Уэдж поглощала тосты и бесшумно запивала их чаем с молоком из треснувшей чашки. На ней было черное шелковое платье без выреза с длинными рукавами и небольшой камеей на груди в качестве единственного украшения наряда, если не считать шапочку‑тюрбан зеленого цвета. Ее темные глаза холодно рассматривали Хезер из‑под одутловатых и к тому же напудренных век. «Больше пудры, чем уже было на них, они вряд ли бы выдержали», — подумала Хезер. Все это придавало лицу мисс Уэдж дьявольское выражение.

— Может быть, у меня на носу грязное пятнышко? — надменно поинтересовалась старая дева.

— Нет, не волнуйтесь, успокоила ее Хезер, смущенная тем, что вопрос этот, очевидно, был вызван тем, что она бесцеремонно таращила глаза на ее шляпку. — Я просто… восхищена вашим тюрбаном, — соврала она.

— О, да, — успокоилась мисс Уэдж — Здесь так холодно, что я вынуждена носить шляпки в помещении. Я знаю, что это неприлично, но у меня нет выбора, не так ли? Мы здесь практически сидим, как заложники в этом старом картонном домике. Потому что от этой погоды никуда не денешься. — Она подтянула к себе поближе свою вышитую бисером сумочку и выудила оттуда носовой платок.

— Думаю, что здесь уже все простужены. Мисс Уэдж очень деликатно высморкалась.

— Я очень несчастна в своем теперешнем положении. — Она подозрительно посмотрела на Хезер: — Мне кажется, что вы тоже не преодолели свою простуду. — Она пересела подальше от собеседницы, потянув за собой и свою чайную кружку.