Рубиновая комната - [6]

– Я ни в коем случае не собираюсь продавать квартиру, – вспылила Виктория. Отец очень любил их дом, да и сама Виктория тоже. Там она выросла, там ее отец умер от рака легких. – И деньги дедушки мне не нужны, – добавила она.

– В городе судачат о том, что ты живешь одна с мужчиной. – Бабушка Гермиона снова принялась размешивать чай в чашке.

Виктория едва сдержала улыбку.

– Хопкинсу почти семьдесят лет. Уже хотя бы поэтому в подобных разговорах нет смысла.

– Милая моя, поверь мне, мужчина может представлять опасность для женщины, даже если ему за семьдесят или за восемьдесят, – отмахнулась бабушка. – Ну да ладно, я не хочу ни в чем подозревать храброго Хопкинса… Однако подумай вот о чем: из той суммы, которая останется от продажи квартиры, ты могла бы выплачивать ему пенсию.

– Хопкинсу совершенно не хочется уходить на покой.

– Что ж, раз ты не хочешь ничего слушать, – бабушка Гермиона вздохнула и грациозно пожала плечами, – я не стану настаивать.

– Правда? – Виктории не верилось, что бабушка признает свое поражение.

– В начале января тебе исполнилось девятнадцать. – Леди Гермиона Гленмораг изящно поднесла ко рту абрикосовое пирожное, покрытое слоем безе. – В прошлом году тебя должны были представить ко двору и ввести в общество, однако из-за смерти твоего отца это было невозможно. Сейчас траур закончился. Поэтому ты отправишься на бал дебютанток в Букингемском дворце. В этом году он состоится уже в конце февраля, поскольку их величества король с королевой в мае и июне намерены объехать земли Соединенного Королевства.

Тут Виктория поняла, что продажа квартиры была лишь прелюдией, а бал является собственно поводом для встречи. Она ведь знала, что предстоит нечто подобное…

– Ваше желание случайно не связано с тем, что за несколько недель до смерти мой отец был награжден орденом Заслуг? – едко поинтересовалась она.

Леди Гленмораг со звоном поставила чашку на блюдце.

– Я тебе уже говорила: ты ведешь себя вульгарно. Твой дедушка искренне хочет помириться с тобой.

– То есть, вы хотите сказать… он хочет пустить обществу пыль в глаза. Лично я считаю эти балы дебютанток, со всеми этими юными, одетыми в белое девушками со страусиными перьями на головах, на которых глазеют все, совершенно глупой затеей.

Бабушка взглянула на нее, слегка склонив голову набок.

– Я могла бы сделать так, чтобы твои фотографии выставили в галерее на Гросвенор-сквер, – мягко произнесла она.

Виктории больше всего на свете хотелось поучаствовать в выставке в знаменитой галерее. После непродолжительной борьбы с самой собой она твердым голосом произнесла:

– Нет, спасибо.

– Да-да, я знаю, что ты хочешь, чтобы твои фотографии выставили там благодаря художественной ценности, а не по моей протекции. – Бабушка Гермиона великодушно махнула рукой, продолжая пристально разглядывать Викторию. – Что ж, если ты согласишься принимать участие в дворцовом бале, твой дедушка готов профинансировать незаконченную книгу твоего отца о его ужасной работе.

– Вы наняли шпионов? – удивленно поинтересовалась Виктория. – Или откуда вам тогда известно, что я говорила об этой книге с издателями?

Хопкинс, который был не только дворецким, но и ассистентом ее отца, вскоре должен был закончить книгу.

– Тебе достаточно знать, что у меня есть связи. – Леди Гленмораг подняла брови, происходящее ее явно забавляло. – Кроме того, я знаю, что до сих пор ни один издатель не согласился потратить деньги за эти труды на совершенно ужасную тему, об отвратительном содержании которых я не хотела бы здесь говорить.

Именно эта книга о разделе судебной медицины, в котором ее гениальный успешный отец не продвинулся дальше основ научных исследований, была ему особенно дорога – например, были выстрелы сделаны вблизи или издалека или как следует толковать распределение брызг крови на месте преступления.

– Можешь ничего не говорить. Я же вижу по твоему лицу, что ты согласна. – Бабушка поднесла чашку к губам и, довольная, отхлебнула. – Конечно же, за твое платье заплатит дедушка. В противном случае вряд ли ты будешь выглядеть достаточно респектабельно.

– Теперь, когда с поводом нашей встречи все ясно, вы, думаю, не будете против, если я попрощаюсь. – И Виктория поднялась. – Мне действительно нужно еще работать.

– Конечно, милая моя. Сказать официанту, чтобы он упаковал для тебя на кухне остатки выпечки? – Бабушка указала на этажерку, на которой еще осталось несколько очень вкусных пирожных и бутербродов. – В конце концов, я не хочу, чтобы ты голодала. Не говоря уже о бедном Хопкинсе.

– Спасибо. – Виктория покачала головой. – В нашей кладовой наверняка найдется пара картофелин на ужин.

Все еще злясь на саму себя, Виктория пересекла холл отеля и вышла на улицу. Тем временем уже стемнело. В туманном воздухе газовые лампы источали желтовато-молочный свет. Гулкие удары Биг-Бена заглушали шум улицы: пробило пять часов.

«Что ж, можно было ожидать, что разговор с бабушкой Гермионой будет весьма неприятным, – подавленно размышляла Виктория. – Но что я позволю убедить себя принять участие в мероприятии, во время которого девушек выставляют, словно скот на рынке, чтобы мужчины могли их оценить, я от себя не ожидала».