Рубиновая комната - [15]

– Вовсе нет, – солгала Виктория. – Лучше расскажи мне о своем благотворительном проекте в Ист-Энде.

Констанс, дедушка которой, прежде чем сделать состояние на нефти, был шахтером, прекрасно помнила о своих корнях и поэтому много времени уделяла социальным проектам.

Виктория пыталась слушать подругу внимательно, однако мысли ее снова и снова возвращались к Рэндольфу. Может быть, он и флиртовал с ней, но серьезных намерений у него не было. Для этого она слишком бедна, а ее положение в обществе как дочери младшего сына лорда с сомнительной репутацией слишком незначительно.

Серьезные намерения…

«Виктория, прекрати вести себя словно героиня романа Джейн Остин», – строго напомнила она себе и тут же украдкой улыбнулась. Что поделаешь, мечтать слишком уж приятно…

Глава 5

Спрятавшись в подъезде, Виктория потянула за шнур фотоаппарата, стоявшего на тяжелом деревянном штативе. Пятеро бедно одетых и грязных мальчиков и девочек, игравших на проезжей части кочаном капусты вместо мяча, оказались запечатлены на стеклянной пластинке. Она надеялась, что ей удалось передать все прелести этого мгновения: тяжелые жизненные условия детей и наслаждение моментом, которое они источали, несмотря на это.

Вот уже несколько часов она работала в районе Бэттерси, поскольку крупноформатные изображения на стеклянных пластинках давали более контрастные снимки, чем «Кодак». Она выбирала укромные места, где можно было поставить фотоаппарат, ловила подобные мгновения. Виктория решила, что на сегодня достаточно. Сняв фотоаппарат и собрав штатив, она осторожно уложила оба предмета в велосипедные сумки, устланные соломой и одеялом, и накрыла резиновой пластинкой.

Она передвигалась, неспешно вращая педали, по улицам района, где в минувшие годы быстро развивалась промышленность – мимо пабов, еще закрытых утром, небольших продуктовых и комиссионных магазинов, – и невольно вспоминала вчерашний визит к Пуаре. За дверями ателье таился мир, наполненный роскошью и красотой.

Виктория испытала приступ угрызений совести, вспомнив, с каким наслаждением она смотрела показ моделей, беседовала с Констанс и хозяином ателье, месье Лашассем, о тканях, подходящих туфлях и других аксессуарах. Месье Лашасс действительно был рад новой клиентке. А лучше всего было то, что выбранное ею бальное платье можно было носить без корсета, поскольку платья Пуаре были настолько изысканны, что для этого не нужно было зашнуровываться. Девушка терпеть не могла носить корсет. Виктория улыбнулась про себя. Бальное платье было легким и воздушным. Она уже предвкушала предстоящие ей примерки. В ателье сказали, что дней через десять платье будет готово.

Оставив позади бедные улочки Бэттерси, она пересекла Темзу по мосту Альберт-бридж. Вскоре показался Кенсингтон с его роскошными кирпичными домами викторианской эпохи. Здесь находилась квартира, в которой был тот пожар.

Проехав следующий перекресток, Виктория заметила отделение полиции. Она замедлила темп, а затем остановилась у бордюра. Должно быть, стражей из этого отделения вызвали тогда в горящую квартиру, они же занимались описанием случившегося несчастья.

Виктория нерешительно взглянула на деревянную дверь с затертой латунной ручкой.

«Констанс права, сэр Френсис сказал неправду», – корила себя девушка. Но раз она уже здесь, может быть, стоит раз и навсегда удостовериться, пока назойливые вопросы снова не возникли у нее в голове? Прошлой ночью ей в который раз снился пожар.

«Не могу же я просто бросить велосипед с фотоаппаратом у бордюра, без присмотра, – размышляла она. – Кроме того, беседовать с полицией совершенно излишне. Наверняка те, кто служил тогда, давно уже на пенсии или забыли о том дне».

Виктория уже хотела нажать на педаль и поехать дальше, когда из дверей вышел молодой полицейский и направился к ней.

– Я могу вам чем-нибудь помочь, мисс? – приветливо поинтересовался он.

– Нет, то есть… то есть… может быть, и да, – пролепетала Виктория. – Я хотела бы задать пару вопросов вашим коллегам, однако не знаю, куда девать велосипед.

– Поставьте его во дворе, – полицейский указал на деревянные ворота рядом со зданием. – Пойдемте, я помогу вам, – и он крепко ухватился за руль.

Как и в редакции «Морнинг Стар», в участке в воздухе тоже витал дым сигарет и сигар. Над тремя мужчинами, сидевшими за письменными столами, висела пожелтевшая фотография короля. Эдуард VII с широким бородатым лицом снисходительно смотрел на нее со стены.

Один из полицейских, мужчина лет сорока, обладатель тщательно остриженных волос и торчащих ушей, поднялся, поправил пояс и подошел к деревянному заграждению.

– Чем могу помочь, мисс? – весело поинтересовался он.

– Меня зовут Виктория Бредон, – нерешительно ответила Виктория. – Примерно пятнадцать лет назад я жила с отцом рядом с Холланд-парком. В нашей квартире начался пожар. Мне хотелось бы получить информацию о нем. Мой отец умер год тому назад, и у меня не осталось больше никого, кому я могла бы задать этот вопрос.

– Это что же, вашим отцом был судебно-медицинский эксперт Бернард Бредон? – спросил полицейский и, когда Виктория подтвердила его догадку, произнес: – Я очень огорчился, прочитав о его смерти в газете. Человек был что надо. Когда я еще работал на вокзале Пэддингтон, неподалеку от госпиталя Святой Марии, где работал он, я иногда пил с ним пиво после службы, в «Краун». Крепкий он был, отец ваш. Послушай, Нейтан, – и он обернулся к письменным столам, – ты ведь уже служил здесь пятнадцать лет назад…