Рубин из короны Витовта - [92]

– Я спас «королевский камень»… – и, сунув руку под кольчужное прикрытие, он вытащил рубин…

Ветка, зависшая над тропой, неожиданно задела голову, и жгучая боль незажившей раны оборвала неприятные воспоминания. Вильк придержал коня, потрогал голову и, убедившись, что повязка на месте, огляделся. Местность показалась знакомой. До Сосновца было уже недалеко, однако и уяснение этого не принесло рыцарю покоя. Наоборот, мысли шляхтича против его воли вернулись назад, только уже не в лес, где произошла стычка, а в Луческий замок, куда люди Отто фон Кирхгейма отвели пленных.

Схваченный крестоносцами Шомоши никак не мог поправиться, и комтур Отто фон Кирхгейм, из своих собственных соображений предоставивший Вильку почти полную свободу, дозволил шляхтичу встречаться с пленным рыцарем. Оставшись как-то наедине с Вильком, Шомоши негромко, так чтобы слышали только они двое, заговорил:

– У тебя, похоже, есть возможность сбежать. Меня всё равно казнят, и потому я прошу тебя добраться до Сосновца и передать пани Беате, что я любил только её…

Мысль, вытащившая из памяти именно эти слова, заставила Вилька в очередной раз задуматься. Он тронул повод, конь послушно перешёл на рысь, и шляхтич начал прикидывать, как лучше обьяснить пани Беате собственное появление, поскольку рассказать, как всё было на самом деле, он просто не мог…

Перед так называемым «побегом» Вильк задержался у потайного выхода из замка. Они с комтуром только что миновали выложенный кирпичом ход, и, к удивлению Вилька, вёл их, показывая куда идти, не кто иной, как любимый шут Витовта Гинне. Уже когда засов был отодвинут и дубовые двери открыты, Отто фон Кирхгейм придержал Вилька за руку и приказал шляхтичу:

– Запомни: про наши с тобой отношения никому! Старайся только быть поближе к гетману, а сам присматривайся, слушай и про всё важное сразу пиши.

– Куда?.. В Вильно или в Кронборг? – хмуро спросил Вильк.

– Нет, – Отто фон Кирхгейм ещё раз оценивающим взгдядом окинул Вилька и только потом кивнул на Гинне. – Всё сообщай только ему…

Тот жестокий приказ больше всего беспокоил Вилька, и сейчас, одолевая последний кусок пути к Сосновцу, шляхтич всё время прикидывал, как оно сложится дальше… Время от времени в его голове мелькала мысль бросить все эти заморочки и податься к себе до Заставца, однако Вильк прекрасно понимал неосуществимость такого желания. Однако вскоре впереди показались замковые башни, и, наконец, в предвидении встречи тяжёлые мысли на какое-то время отступили. Хотя сам въезд пана Вилька в Сосновец ничем отмечен не был. Не играли трубы, не звучал рог, не сбегалась челядь. Просто стражник сразу узнал рыцаря и без лишних слов открыл ворота.

А вот пани Беата, увидав пана Вилька с окровавленной повязкой на голове, почти сомлела и едва слышно спросила:

– А Ференц… Где?

– В Луческе… – тихо ответил шляхтич и, заметив, как испуганно раскрылись глаза пани Беаты, пояснил: – Наш отряд разгромили. Все, кто уцелел – в плену. Сам пан Шомоши лежит раненый, и что с ним будет дальше, неизвестно. У меня появилась возможность, и пан Шомоши приказал мне бежать, чтобы передать вашей милости, что он любил только вас…

Последние слова Вилька прояснили пани Беате всё. И то, что поход был неудачен, и то, что надежды на лучшее напрасны, а главное – уверенности на возвращение Шомоши нет… Теперь, стоя перед пани Беатой, Вильк ожидал, что она разрыдается, но этого не случилось. Наоборот, лицо женщины словно закаменело, и она сухо спросила:

– При его ранении пан Шомоши может двигаться?

– Так, – подтвердил Вильк и пояснил: – Пуля из бомбарды разбила панцирь пана Шомоши и сломала рёбра, но когда я бежал, он уже мог понемногу ходить. Однако должен предупредить вашу милость: пана Шомоши всё время держат под стражей…

– Неважно! – пани Беата перебила шляхтича и убежденно сказала: – Я сделаю всё, чтобы освободить Ференца. И ты, пан Вильк, рыцарь из его почту, поможешь мне.

– Так, – послушно кивнул Вильк, чётко понимая всю безвыходность своего положения…

* * *

Сидя на поросшей мохом колоде, комтур Отто фон Кирхгейм любовался камнем. Отряд крестоносцев только что свернул с битого шляху и сейчас становился табором на берегу небольшого озера. Немного в стороне от колоды, на которой отдыхал комтур, кмети устанавливали шатёр, слуги тащили хворост для костра, а рыцари, сняв надоевшие за день доспехи, располагались кто-где.

От этого временная стоянка быстро оживала, наполняясь незлобливой руганью, весёлыми криками и конским ржаньем. Одним глазом комтур следил за суматохой, царившей вокруг, но каждый раз его взгляд обращался к ладони, где загадочно поблёскивал, играя красноватыми лучиками, огромный рубин.

К этому яркому камню, так неожиданно оказавшемуся у него, рыцарь испытывал удивительное чувство. От того момента, как рубин оказался в его руках, у Отто возникло некое воодушевление. Возможно, такое состояние было следствием удачи, а может, и наоборот. Во всяком случае, рыцарь был склонен считать, что камень и впрямь имеет чудодейственную силу.

Впрочем, одновременно именно эта уверенность порождала и беспокойство, поскольку комтур хорошо знал, что той власти, какая есть у него, недостаточно, и потому привлекательный рубин в любой момент может стать опасным. Комтуру было известно то, что утверждали знатоки драгоценностей, говоря о возможностях «королевского камня».