Рубин из короны Витовта - [86]

Куда надо идти, Скочиляс вроде бы знал. От Флорианских ворот он легко добрался до Королевской дороги, потом вышел на Рыночную площадь, где не удержался, чтоб не поглазеть и на башню Ратуши, и особенно (прошептав молитву с просьбой об удаче) на костёл Святой Марии, чтобы позже, время от времени посматривая в сторону Вавельского холма, идти дальше.

Впрочем, наперекор собственной уверенности Скочиляс всё-таки заблудился и лишь по чистой случайности, попав к толстой башне с крышей, украшенной тремя стройными башенками-шпилями, вспомнил, куда на самом деле надо идти. Он решительно свернул направо и вскоре остановился перед ступеньками, которые вели к парадным дверям епископского дома.

Осмотрев добротное соружение, окна которого поблёскивали большими стёклами, и всё ещё колеблясь, Скочиляс поднялся по ступенькам, взял деревянный молоток, висевший рядом, и неуверенно постучал по косяку. Ему пришлось ещё дважды, всё громче и настойчивее стучать молотком, прежде чем двери открылись.

Привратник епископа, тостый, крепкий мужик, сначала молча слушал горячие пояснения Скочиляса, а когда ему это надоело, спустил надоедливого посетителя со ступенек. Скочиляс, хлопнувшись на мостовую и почувствовав, как половинка короны, спрятанная в сумке за спиной, больно кольнула его в лопатку, не на шутку разозлился.

Он вскочил на ноги и, неожиданно для самого себя, громыхнул на привратника:

– Ты что себе позволяешь, сучий сын, а?! Если я сейчас же не попаду к пану епископу, завтра ты, свинья, будешь болтаться на виселице!!!

Столь грозный тон так не вязался с жалким видом просителя, что привратник растерялся и непослушными руками настежь открыл перед Скочилясом двери. Войдя в передпокой, куда уже набежала домашняя челядь, чтобы посмотреть на уличную ссору, взбешённый Скочиляс рявкнул:

– Эй вы, сволото!.. Бегом доложить его милости, что гонец от пана Шомоши прибыл!

Властный окрик сразу произвёл нужное впечатление. Слуги заметались, кто-то мгновенно исчез, но несколько других наперегонки кинулись наверх, в покои, и не успел ещё Скочиляс толком опомниться от собственной наглости, как его почтительно завели в большую, светлую комнату. В таком помещении Скочиляс ещё не бывал, и от удивления растерянно открыл рот.

Однако долго хлопать глазами не пришлось. Золочёные двери, бывшие напротив, открылись, и в комнату быстрым шагом вошёл сам епископ Олесницкий, который, презрительно глянув на нахального посетителя, с порога кинул:

– Ну?.. С чем пришёл?

От внезапного волнения Скочилясу перехватило дыхание. Вместо ответа он скинул сумку с плеча на пол, трясущимися руками развернул тряпку и выпрямился, держа на ладонях сразу обе половинки короны. Такое количество золота в руках у почти нищего настолько поразила Олесницкого, что он, удивлённо глядя в глаза Скочилясу, спросил:

– Ты кто?..

Скочиляса, который впервые в жизни общался с таким влиятельным и вельмишановным человеком, аж распирало от гордости, но волнение куда-то исчезло, и он, вскинув голову именно так, как это всегда делал пан Вильк, заявил:

– Я Скочиляс, оруженосец пана Вилька. Мы из почта рыцаря Шомоши!

– Ты… Оруженосец? – Олесницкий даже слегка растерялся и поспешно спросил: – А почему?.. Почему такой вид?

Скочиляс удивительным образом почувствовал себя весьма увернно, прежде чем начать рассказ, даже осмотрелся и, приметив рядом небольшой стол, положил половинки короны туда. Потом, повернувшись к Олесницкому, вздохнул и тихо заговорил:

– Ваша милость, сначала всё было хорошо. На Секежицком шляху мы разбили отряд гуситов и захватили сундук.

– Гуситы?.. Какие гуситы?.. И при чём тут сундук? – не понял Олесницкий.

– Ну, гуситы… – Скочиляс, не зная как всё объяснить толком, замялся. – Ну, это тот отряд, что вёз корону. А корона была в сундуке. Только такие, как я, об этом не знали… То пан Шомоши…

– Что пан Шомоши? – Олесницкий уже смекнул, что к чему, и теперь вопросы ставил чётко.

– А пана Шомоши во время боя ранили… Из бомбарды… – Скочиляс уместно вспомнил, как называлось удивительное оружие. – И потому мы его лежачего везли…

– Ну а это почему? – Олесницкий показал на стол, где лежала разрубленная пополам корона.

– Нас крестоносцы догнали, а у нас не было сил отбиться.

– Крестоносцы?.. – удивился Олесницкий. – Откуда?

– Ваша милость, этого я не знаю, – честно ответил Скочиляс и пояснил: – Мы спрятались в лесу, но они нашли нас, и тогда пан Шомоши приказал пану Вильку разрубить корону, а мне велел взять половинки и бежать в лес, чтоб потом принести её к вашей милости…

– Так ты убежал… – на какой-то момент епископ задумался. – Ну а с другими что?

– Не ведаю, – покачал головой Скочиляс. – Я чащею пробирался…

– Понятно… – Олесницкий быстро подошёл к столу, попробовал сложить половинки короны и вдруг резко повернулся к Скочилясу. – А «королевский камень» где?

– Разрублен. Пан Шомоши так и приказал пану Вильку: «Бей по королевскому камню!» Тогда пан Вильк как ударил, аж лучи по всему лесу всполохнули…

Сейчас Скочиляс пересказывал собственное впечатление, и потому его интонации были весьма убедительны. Услыхав такое, Олесницкий долго молчал, потом вернул корону обратно на стол, подошёл к Скочилясу и, положив ладонь ему на плечо, торжественно объявил: