Рубежи Новороссии: Сборник рассказов о борьбе за воссоздание нашего поруганного Отечества, развернувшейся на полях Новороссии - [12]

Обычное дело для любого смутного времени, вдобавок сюда привносит свою лепту пропаганда идей либерализма, бесновавшаяся у нас в после развала СССР. Согласно ей, деньги — превыше всего.

не менее хитрые охохловевшие русскоязычные.

АЭС, вы явно чем-то обижены, поэтому несправедливы. Я нахожусь в ополчении уже побольше вас и с радостью убеждаюсь, что нахожусь среди моего родного русского народа, хотя подавляющее большинство ополченцев вокруг меня — это местные жители. Отличия заметны лишь в южнославянском говоре и местных выражениях, существующих в каждой местности.

особо доставило, как мне, жителю средней России, высказывали, «шо у мэне акцент интэрэсный»

Мне подобное сказали лишь один раз, да и то говоривший был пьяным. Вдобавок говорил он это очень доброжелательно, без тени осуждения или превосходства.

Если же вам говорят такие вещи в неприятной для вас форме, то причина случившегося обычно коренится в вашем поведении, а не особенностях произношения.

короче, если кто то желает поехать повоевать за идею — оставляйте иллюзии дома. Там либо мясом в ополчении с высокой вероятностью посадки «на яму», либо в мутных подразделениях за не очень большие деньги наёмничать. Данное не касается только командированных спецов, но они и так на конкретную задачу выезжают.

«На яму» (ещё есть выражение: «в подвал») просто так не сажают. Наиболее частая причина посадки — употребление спиртного.

О необходимости расстаться с иллюзиями я уже написал в предыдущем сообщении. Здесь я с вами полностью согласен, АЭС: действительность — это не сказка и не лубочная картинка агитпропа.

Лично я после трёх недель пребывания в рядах ополчения ДНР скажу так: в ополчение вступать можно, в ополчение вступать нужно.

Люди требуются!

ПЕРВЫЙ, НО НЕ ПОСЛЕДНИЙ

Нашим взводом обеспечения командует «Князь» — такой позывной у этого седого, где-то в моих годах, мужчины. По некоторым сведениям, до войны «Князь» состоял в штате колонии для малолетних преступников, занимая должность старшего учителя. Это предположение весьма правдоподобно, поскольку замашки у «Князя» свидетельствовали именно об этом. Он был очень груб и своеволен, не отличаясь при этом ни умом ни проницательностью, а с людьми обращался словно с неодушевленными предметами: ему ничего не стоило оскорбить человека, заставить построенный на разводе взвод стоять ждать около часа, оставить бойцов без приёма пищи.

Мне и моему сослуживцу Николаю, призвавшемуся вместе со мной, «Князь» надоел очень быстро. Как то раз, помогая варить снесенные пьяным водителем ворота, мы разговорились с Николаем, обсуждая место нашей службы. Разговору способствовало отсутствие обеда, без которого мы остались из-за беспечности «Князя». Мы жаловались друг другу и на саму службу в обозе, никак не отвечавшую нашим возможностям, способностям и устремлениям, и на придурковатого командира с закваской тюремного вертухая. В итоге мы решили переходить в другое подразделение нашего артиллерийского дивизиона, но тут произошел один примечательный случай.

В обозе был пожилой водитель, который, как и многие другие, пристрастился к спиртному. Каждый вечер он был навеселе, причем на его примере я заметил одну особенность опьянения в южных широтах: шаткость походки, неточность движений и вид пьяного лица выражены здесь гораздо слабее, чем в более северных наших краях. Упомянутые признаки наступают здесь лишь при тяжелых степенях опьянения, оставаясь незаметными даже тогда, когда количество принятого спиртного уже довольно велико. При этом отравляющее действие спирта на головной мозг ничуть не слабее обычного, но оно больше выражено в помутнении рассудка, чем в движениях тела. Пьяный начинает нести несусветную чушь, по которой сразу можно распознать его опьянение.

Вот и этот пожилой водитель однажды принялся говорить всякие глупости, глядя на карту местности. В это время к нему подошел «Князь», и поняв в чем дело, пришёл в неописуемую ярость. Он уже давно грозил этому водителю всяческими карами за пьянство, но у хмеля свои законы, согласно которым попавший в зависимость от спиртного продолжает его употреблять не смотря ни на что.

В этот раз терпение «Князя» лопнуло, он схватил обрезок шланга и принялся избивать им пьяного на глазах у других бойцов взвода обеспечения. Выглядело это отвратительно: один седой дед лупит другого с матерной бранью и угрозами. Затем «Князь» выхватил пистолет, и ударяя рукояткой несчастного, погнал его в подвал, где продолжил истязание с угрозами пристрелить провинившегося.

В конце концов я решил вмешаться. Попросил «Князя» взять слово и пояснил, что в данном случае угрозы и избиения бесполезны, здесь надо действовать по-другому. «Князь» немного утихомирился, но вследствие этого случая провинившийся водитель через несколько дней сбежал из части. Это был первый встреченный мною позорный случай, вызванный употреблением спиртного. Первый, но далеко не последний.

Произошедшее было настолько мерзко, что я стал испытывать к «Князю» что-то вроде отвращения. Простояв в очередной раз без дела около сорока минут после развода, я разругался с «Князем» в пух и прах, заставив его в горячке выпалить что-то вроде «не хочешь у меня служить — проваливай ко всем чертям». С этим я и пошел к начальнику штаба, объяснил ему происходящее, и попросил перевести меня в боевое подразделение на должность водителя. Поведал я начальнику штаба и о моём товарище Николае, но Николай не набрался решимости просить перевода.