Рубенс - [94]

Наряду с парадными портретами в 20-е годы появилась серия портретов друзей и близких художника. Как правило, заказные портреты, выполненные в эффектном парадном стиле, оставляют нынешнего зрителя достаточно равнодушным. Зато портреты, созданные по велению сердца, волнуют до глубины души своим проникновенным лиризмом. Вообще в 20-е годы следует отметить появившуюся новую особенность в творчестве Рубенса — все более развивающуюся силу лирического переживания, тонкость чувств, их поэтичность. Особенно это дает себя знать в его пейзажах, небольших композициях и в его женских и детских портретах. В каждом из них художник ставит задачу найти меру подлинной естественности и как бы хорошего самочувствия модели, гармоническую ровность душевного состояния, ту его форму, в которой модель более всего раскрывается в своей истинной человеческой сущности. Постоянно Рубенс хотел видеть людей прекрасными, искал в них это начало солнечной красоты, жизнелюбия и радости. Как живописец, он пытался найти типологические черты, не только духовные, но и физические, присущие всем людям. Не случайно, всегда он подчеркивал здоровый румянец щек, блеск глаз, чистоту нежной кожи. Однако над ним довлеет не представление о совершенном эстетическом идеале, а образ идеальной жизненной активности человека, его совершенная способность к жизнедеятельности. Возможно, поэтому в портретах Рубенса характеры не очерчены так резко индивидуально, не обладают такой неповторимой психической организацией и нервной одухотворенностью, как портретные образы многим ему обязанного ван Дейка. Как это ни покажется неожиданным, его портретное искусство ближе к ренессансному, нежели творчество других выдающихся портретистов XVII века.

В отличие от заказных портретные образы близких ему людей интимны, но не откровенны. Поразительной чертой самого существа Рубенса как человека является его нелюбовь к самоисповеди и к выслушиванию исповеди других. Он был склонен к действию, а не к самоанализу. Он не позволял застать себя врасплох и не делал этого по отношению к другим людям. Согрета солнечным светом и овеяна чистым ветром Сусанна Фоурмент, но мир ее мыслей скрыт от непосвященных, как и ее слабости. Способность художника проникать в зыбкий мир душевной жизни не вызывает сомнений, но ясно и нежелание ставить перед собой такую задачу. К середине 20-х годов относится один из лучших портретов его кисти, который обычно из-за поздней надписи на подготовительном к нему рисунке (Альбертина, Вена) называют «Портрет камеристки инфанты Изабеллы» (Гос. Эрмитаж, Ленинград). Рисунок фиксирует облик девочки-подростка с широкими скулами и большим ртом. Живописный портрет это качественно новый образ. Проделан путь от живого наблюдения, когда глаз заметил с редкой зоркостью возрастные особенности еще не сложившегося характера, к обобщенному видению богатства душевно-эмоциональной жизни. Все обнаженное в рисунке — неустойчивость, ранимость, робость, незащищенность — скрыто с тонким душевным тактом за строгой внешней сдержанностью. Выделены только прекрасные свойства, исчезли угловатость и неуверенность. Модель обрела душевное равновесие, предстала перед зрителем с тем чувством гордого спокойного достоинства, которое служит ей надежной броней. По всей видимости, в натуре этой девушки было что-то очень близкое художнику, портрет поражает силой лирического переживания, его напором, его почти драматической интенсивностью. Девушка живет на портрете вдохновенно-трепетной жизнью. И кажется, что ради этого создан портрет, что Рубенс стремится волшебством своей живописи продлить жизнь, сделать вечно живущим, бессмертным образ этого утонченного, нежного существа.

К приемам парадного портрета Рубенс обращается с разной целью. В портрете своих сыновей Альберта и Николаса (собрание Лихтенштейн, Вадуц) он использует архитектурный фон не только для того, чтобы придать мальчикам оттенок значительности, но и для того, чтобы их группа казалась живее на фоне строгой неподвижности камня. Альберт покровительственно обнимает младшего брата. Его умные глаза чуть насмешливо улыбаются, открыто и прямо глядя на зрителя, в руках книга, ведь в тринадцать лет он писал латинские стихи. Николас держит в одной руке молоточек с бубенчиками, а в другой — птичку на веревочке. Он поглощен своей забавой. Весь его облик говорит о непоседливости, нетерпеливости детской натуры. Он явно с трудом позирует отцу и готов при первой возможности ускользнуть вслед за птичкой. Рубенс видит в них различные черты поведения, присущие разным возрастам, но и противоположные характеры. В одном — самообладание, разумность, в другом — импульсивность, эмоциональность.

Лирическая настроенность порождает особую напевность, музыкальность цветовых созвучий, мягкость и теплоту тонов, одухотворенность фактуры, внутреннюю взаимосвязь всего как бы одушевленного, поющего колорита. Исключительное его богатство и совершенство можно видеть уже в таких работах, как «Персей и Андромеда» (Гос. Эрмитаж, Ленинград), «Поклонение волхвов» (Королевский музей изящных искусств, Антверпен), «Вознесение богоматери» (собор, Антверпен), наконец, «Мистическое обручение св. Екатерины». Последнее произведение было исполнено в 1628 году для церкви св. Августина, где пребывает и поныне. В нем находит свое кристальное воплощение возвышенный пафос барокко, иллюзорность огромных пространств, взволнованная экспрессия религиозных образов. В этом же году Рубенс закончил серию картонов для ковров на тему «Триумф евхаристии» по заказу эрцгерцогини Изабеллы для монастыря кармелитов в Мадриде.