Рубенс - [33]

Так как при переговорах о мире испанские представители не соизволили поставить голландцам условие, чтобы они открыли устье Шельды, Антверпен потерял все связи с заморскими государствами. Исчезли чужестранцы, уроженцы далеких стран, которые привозили в Антверпен удивительные новости, всевозможные сокровища и разнообразные диковинки. Замерла кипучая жизнь, служившая источником изобилия. Сохранились лишь остатки былой роскоши и немногие ремесла. Торговля с Индией, которая могла бы представить некоторую выгоду для Антверпена, разрешена только испанцам. Даже самые набожные жители не считают себя вознагражденными за все эти убытки тем, что в стране учреждены многочисленные монашеские ордены, такие, как ордены августинцев, миноритов, босоногих кармелитов, картезианцев, кармелиток, английских кармелиток, доминиканок, аннунциаток, францисканок… Не говоря уже о тех, которые существовали прежде — францисканцах, бегинах, премонстрантах, капуцинах, доминиканцах, — и приобретших наибольшее влияние при новой власти — иезуитах.

Для борьбы со злоупотреблениями ростовщиков в Антверпене и Брюсселе созданы ломбарды. Создать их предложил Венсеслас Кубергер, который наблюдал деятельность этих учреждений в Италии. Но эта мера — всего лишь паллиатив. Осложнилась и внешнеполитическая обстановка. Только что умер Филипп III, его фаворит, всемогущий герцог де Лерма, впал в немилость. Эрцгерцогиня потеряла не только любящего брата, но и благожелательного к ней министра. С воцарением Филиппа IV^[152], племянника эрцгерцогини, которого она совсем не знает, появился новый фаворит, граф герцог Оливарес^[153]. Чего ждать Изабелле от этого человека? Но несчастную женщину постиг еще один удар. Незадолго до воцарения нового испанского короля умер эрцгерцог Альберт. В течение нескольких недель оцепеневшая от горя герцогиня не покидает своих апартаментов. Отныне она будет носить только монашескую одежду. Судя по всему, она намерена отречься от власти. Положение в государстве самое критическое.

Когда срок двенадцатилетнего перемирия истек, начались робкие переговоры о новом соглашении, но они сорвались или, во всяком случае, затянулись. Полагаясь на ничем не подкрепленные слухи, эрцгерцог Альберт вбил себе в голову пустую надежду — вернуть Соединенные Провинции под власть Испании. Можно себе представить, какой успех ожидал его представителей! В свою очередь Мориц Нассауский угрожает прекратить переговоры, если о них проведает французский король. От пылкого Морица Нассауского — сына Вильгельма Молчаливого и той самой Анны Саксонской, которая родила дочь Яну Рубенсу, — осталась только тень. Двенадцать лет назад он и слышать не хотел о перемирии, но теперь силы его подорваны болезнью и он не прочь договориться с Испанией. Но переговоры должны вестись в самой большой тайне, потому что в обоих лагерях есть непримиримые противники каких бы то ни было соглашений. Один из самых несговорчивых — посол Испании при брюссельском дворе, кардинал де ла Куэва^[154].

Алонсо де ла Куэва, маркиз де Бедмар, — человек столь же энергичный, сколь лишенный щепетильности. Душой и телом преданный своему государю, он вынужден был покинуть Венецию, где был аккредитован, так как оказался замешан в заговоре, целью которого было отдать Венецианскую республику во власть Филиппа IV. В Брюсселе он также соблюдает только испанские интересы и в этом смысле противостоит Спиноле, влияние которого всячески старается пошатнуть. Он враждебно относится к Штатам, насмехается над их привилегиями, называя их «формальностью и забавой народов-глупцов». При инфанте он играет ту же роль, что при Маргарите Пармской играл Гранвелла ^[155], и слава у него если не столь же громкая, то столь же дурная.

После смерти своего супруга Изабелла считается уже не правительницей, а наместницей Нидерландов. Это не просто смена титула. Мадрид твердо намерен управлять Нидерландами «издали», как если бы речь шла о стране, составляющей собственность испанской короны, сохранив инфанте лишь видимость власти. Канцлер Брабанта Пекиус поручает Рубенсу вести за спиной Куэвы кое-какие переговоры с его шурином Яном Брантом, живущим в Голландии. Попытка Пекиуса потерпела неудачу. Нидерландцы снова пытаются вести тайные переговоры с Голландией через лиц, не имеющих никаких официальных титулов. Но все напрасно — Испания, управляемая энергичной рукой Оливареса, намерена отыграться за все свои прежние неудачи.

Вскоре начинаются военные действия. Спинола выступает в поход, а Соединенные Провинции ставят во главе войск генерала Эрнеста де Мансфелда, получившего боевое крещение в Германии.

Если Рубенс не добился успеха в своей дипломатической миссии, как художник он по-прежнему на вершине славы. Правда, и тут не обходится без разочарований. Так, сделка с картиной Бассано обернулась для него весьма неприятно. Агенты Карлтона, Мэттью и Трамбел, переслали полотно Рубенса в Англию. В отчете своему хозяину Мэттью писал: «Оригинал картины, великолепное произведение, был продан герцогу Баварскому за сто фунтов стерлингов. Но он был больше этой картины. Рубенс признался мне, что эта вторая „Охота“ не полностью написана им самим, и я теперь весьма признателен ему за его откровенность, потому что даже полуслепой сразу может это увидеть. Однако Рубенс утверждает, что прошелся по всей картине своей рукой». Что до цены, Мэттью осторожно заговорил об этом с художником, «но его требования напоминают законы мидян и персов — они нерушимы». Не менее суров в своей оценке Трамбел. Он даже предлагает расторгнуть сделку и обратиться к ван Дейку, который только что приехал в Англию. «Ставлю обе свои руки против пары перчаток, что ван Дейк напишет лучшую картину, чем эта, и за половину цены, какую требует Рубенс».