Розыгрыш. Файл №220 - [14]

— Он был на спортплощадке и сейчас уже дома, — ответила Скалли, стараясь сохранять спокойствие и продолжая сжимать пальцами полы халата у самого воротника. — Что случилось, мистер Лэйни?

Она приблизительно уже знала, что он ответит. Но все равно у нее на мгновение ослабели ноги, когда он потерянно проговорил:

— Опять убийство. Наш… Наш художник… — губы его затряслись сильнее, и Скалли с изумлением увидала, что глаза пьянчужки набухают слезами. — Наш замечательный художник… наш великолепный…

И у него затряслись даже щеки.

Мастерская 8.02

— Абсолютно идентичное повреждение. -Да.

— Причина смерти?

— Боюсь, он просто истек кровью.

— Похоже, это произошло еще вечером.

— Похоже. Между десятью и двенадцатью, так скажем пока.

— Чудовищно, шериф… Это чудовищно.

— Дэйна! Посмотри, здесь на окне кровавый след. Надо как можно скорее идентифицировать кровь…

— Какой смысл идентифицировать кровь уже убитого человека?

— Стоп, Дэйна, стоп. Как могла кровь лежащего на полу убитого человека попасть на стекло открытого окна?

— Фокс, прости, я совсем отупела от этой чехарды. Кровь на стекле?

— Да. На стекле снаружи. Ее оставил убийца, Дэйна. И, насколько я могу судить, он оставил ее еще тогда, когда шел убивать, а не тогда, когда уходил, убив. Это его кровь. Он сам где-то успел пораниться.

— Какая тварь способна проползти в это окошко, господа? Что вы хренотень-то порете? Сюда одна моя нога едва пройдет.

— Не у всех же такие мощные ноги, как у вас, шериф.

— Ну хорошо, мисс Скалли, хорошо. Но ЗАЧЕМ он протискивался в это окошко вместо того, чтобы войти в дверь? Всезнайка никогда не запирался, и весь городишко это знал. А убийца наверняка здешний.

— Вот в этом, шериф, с вами абсолютно согласна.

— Тогда объясните. Чтобы вползти сюда, нужно быть либо сумасшедшим, либо человеком-змеей.

Шериф тяжело вздохнул и снова посмотрел на труп Руля, лежавший в кошмарной, на полмастерской, луже крови.

— Либо и тем, и другим сразу, — добавил шериф.

Гримаса ужаса на лице художника была невыносима. Скалли, при всем том, что она многого навидалась — старалась не смотреть. Казалось, несчастный увидел перед собою в свой последний миг исчадие ада.

Неподдельное.

Потому что смерть его никак не могла быть отнесена к розыгрышам. Тут все было взаправду — разорванная рубаха, раскромсанная плоть, вывалившиеся сквозь рваную прореху кишки. Выпученные глаза. Запах крови и запах внутренностей.

— Не могу вам этого объяснить, шериф, — сказала Скалли. — Не могу. Какой-то маньяк…

— На маньяка легче легкого списать любую странность, мэм, — сказал шериф.

Он был ей очень подозрителен.

— Это правда, — согласился Молдер, отходя от окна. — Правда. Думаю, что когда мы поймем, почему он не вошел в дверь, то поймем и кто он. Возможно, поймем и то, почему он убивает. Безусловно, у парня не все дома. Но дело, скорее всего, не только и не столько в этом…

— А в чем? — горько спросила Скалли. Молдер молча нагнулся и поднял с пола какую-то бумагу. Повертев в руках, он осмотрел ее с разных сторон, а потом, держа ее в вытянутой руке, шагнул к Скалли.

Это было меню, которое они принесли вчера.

Поперек дурацкого изображения дурацкой русалки протянулся пульсирующий пунктир бурых капель обильно брызнувшей вчера крови. Странно: от этого убогое изображение приобрело некую завершенность. Русалке не хватало чего-то такого.

Руль-Всезнайка дорисовал свое оформление меню. Собственной кровью.

Четырнадцать часов назад мы с ним разговаривали, подумала Скалли. И он назвал нас реликтами, и увлеченно, пылко рассказывал о трюках Варнума. А ему каких-то двести минут оставалось до страшной смерти. И вот он теперь лежит. Никогда к таким вещам не сумею привыкнуть, никогда. — Идемте отсюда, — проговорил Молдер. — Пробу я взял. Тут — всё.

Мотель «Мост через залив»

11.43

Совершенно подавленные, они шли к закусочной мотеля, чтобы хоть как-то перекусить; голод уже давал себя знать. Утром они не успели проглотить ни крошки.

— До вскрытия я хотел бы… — говорил Молдер, пытаясь наметить хоть какой-то рационально выстроенный план действий в царящем вокруг безумии. Но фразу закончить он не успел. Они повернули за угол — и сразу увидели громадный, размером с салон небольшого автомобиля, наполненный водой котел, висящий над весело потрескивающим ярым костром; а над котлом, ярдах в полутора, яростно извивался, выкручиваясь из смирительной рубашки, подвешенный за ноги козлобородый псих. Скалли вздрогнула и остановилась. Ночной кошмар снова подступил вплотную.

Вода, похоже, начинала кипеть. Во всяком случае, на ней вдруг выскочило несколько пузырей.

Оказалось, в подвешенном состоянии высвободиться из тугих пут — плевое дело. Козлобородый, заметив агентов, весело оскалился и крикнул:

— Сколько из ваших знакомых могут выбраться из такой рубахи в три минуты?

— К счастью, ни одного, — ответила Скалли.

Рубашка уже была в левой руке козло-бородого; он с хохотом отшвырнул ее подальше, оставшись по пояс голым. Словно гуттаперчевый, на одном брюшном прессе он перегнулся так, что голова сравнялась со связанными ногами, потом вытащил из кармана кожаных блестящих штанов нож и, одной рукой схватившись за веревку, на которой висел, другой в одно движение ее разрезал. Ноги его рухнули вниз, едва не достав до булькающей воды; козлобородый несколько секунд суетливо посучил ими, извивая ступни так, будто в них вообще не было ни костей, ни хрящей, ни суставов — и обрезок веревки невесомо канул в котел. Еще несколько раскачивающих движений ногами — и козлобородый, изящно выпустив веревку, за которую так и продолжал держаться лишь одной рукой, минуя пасть котла, по дуге слетел на землю и, крякнув, оказался прямо перед Скалли и Молдером, завороженно следившим за его манипуляциями. Весь его облик говорил: ну, каков я? Вам такое и не снилось!