Розы для Экклезиаста - [19]

— Мне нужна ты, детка. Только тебе по силам одолеть пятитысячный.

— Больно жирно!

— Что, по-твоему, мне теперь делать?

— Иди напейся.

— А какая от этого будет польза?

— Мне кажется, ты считаешь, что это даст ответ на все вопросы. Все мужчины — животные.

Я налил себе порцию и закурил сигарету. Не следовало давать Максин такой гортанный голос. Я залпом осушил бокал и налил еще.

Прошло три дня, прежде чем у Максин все было готово. Утром она разбудила меня, распевая “Боевой гимн республики”, и объявила:

— Доброе утро. Я решила простить тебя, Дэнни.

— Благодарю. Чем вызвана такая перемена?

— Мужчины слабы. Я произвела расчеты и пришла к выводу, что в той ситуации ты был бессилен. Тут виновата только женщина.

— О, я вижу…

— И я продумала новую кражу. Идеальную.

— Прекрасно. А что мне надо делать?

Должен сказать, что здесь с моей стороны имели место некоторые упущения. Я недооценил реакцию Максин на ночь, проведенную с Соней. Меня тревожило, как бы все это не зашло слишком далеко, не закончилось точно рассчитанной местью. Что, если она направит свои помыслы на то, чтобы меня поймали? Я обдумал проблему и решил: нет, это глупо. Максин — всего лишь машина, пусть самая рассудительная в мире и снабженная генератором случайных чисел — аналогами эмоций.

— Я поставила себя на место пятитысячного, — сказала Максин. — Мы с ним располагаем одинаковыми данными о тебе и о месте действия. Следовательно, я могу прийти к тем же заключениям, что и он. Разница в том, что он ведет оборонительную войну, и на нашей стороне преимущество — инициатива. Вводя независимые переменные, мы пробьем брешь в его защите.

— Например?

— Когда его конструировали, ты уже ограбил конференцию и выставку. Я уверена в том, что Сикфакс-5000 разрабатывает защиту от таких — и только таких — преступлений, которые уже совершились. Именно на это он и запрограммирован.

— Не могу понять…

— Предположим, ты нанесешь удар до конференции или после.

— Это прекрасно, Максин, если пятитысячный предназначен для решения простых проблем. Но я слегка побаиваюсь этой машины. Соня Кронштадт — неплохой работник. Предположим, она снабдила свое сверхтяжелое чудище сферой восприятия вдвое большей, чем у тебя, и оно, это чудище, способно решать проблемы по мере их возникновения. Или предположим, сама Соня смотрит на вещи под тем же углом, что и ты, и вопрос для нее не так сложен, как нам кажется.

— Она сказала о “краже, которая может произойти на конференции”, и, держу пари, она запрограммировала его именно на это время. Внезапность на нашей стороне.

— Я не хочу рисковать.

— Ладно, не будем. А что, если украсть после конференции? Конференция открыта для публики, и мы можем ее посетить. Тебя оттуда не вышвырнут, если не будешь нарушать порядок. Во вчерашней газете сообщалось, что Сикфакс-5000 играет в шахматы и победит любого игрока-человека. Он может составить партию местному чемпиону и вообще любому, кому заблагорассудится — доска и оплата игры за счет шахматистов. Иди, покупай шахматы. Меня возьмешь с собой и будешь держать включенной. Повторяй вслух каждый его ход, играть с пятитысячником буду я. Из этой игры я рассчитаю его способности к решению проблем. А потом скажу, сможем ли мы осуществить наш план.

— Не говори глупостей! Как гы можешь узнать все это, сыграв одну партию в шахматы?

— Для этого и создают машины. Не будь таким ревнивым, Дэнни. Я собираюсь только получить необходимые мне сведения.

— Кто ревнив?! Я разбираюсь в компьютерах и не понимаю, как ты можешь что-нибудь выудить из такого пустяка, как одна партия в шахматы.

— Здесь и проходит та черта, Дэнни, за которой кончается наука и начинается искусство. Именно здесь. Предоставь это мне.

— Ладно. Мне, вероятно, придется пожалеть, но пусть будет по-твоему.

— Не волнуйся, Дэнни. Я могу рассчитать все на свете.

Вот почему за день до закрытия конференцию посетил мужчина в темном костюме, с чемоданчиком из кожи аллигатора, шахматной доской и слуховым аппаратом в левом ухе.

— Такой стереоустановки я еще не видел, — сказал я Соне, которая вводила в машину программу для десяти или одиннадцати сроков, сидевших за шахматными столиками. — Этот шкаф играет в шахматы?

Она взглянула на меня и отвернулась.

— Да.

— Я хочу с ним сыграть.

— Шахматы принес?

Я заметил, что она покусывает губу.

— Да.

— Садись за свободный столик и готовь доску. Через несколько минут начнется игра. Какие предпочитаешь, черные или белые?

— Белые. Я агрессивен.

— Хорошо, ходи первым.

Я поставил Максин на пол возле стола, раскрыл доску и высыпал фигуры. Расставив их, я щелкнул языком, подавая сигнал. “Е2–Е4”, — сказала Максин.

Час спустя все партии, кроме нашей, были окончены. Шахматисты столпились вокруг меня. “Неплохо играет парень”. — заключил кто-то, и с ним согласились.

Я взглянул на часы. Сикфаксу-5000 на обдумывание ходов требовалось больше времени, чем Максин. Краешком глаза я заметил, что с флангов незаметно появились два охранника в форме.

На лице Сони, делавшей ходы по указке своей машины, появилось изумленное выражение. Несколько раз полыхнули фотовспышки, и я услышал, как произносят мое имя.