Розовый слон - [17]

— Байба? Иди сюда, я поджарила камбалу и налила тебе кефиру.

Вошла Байба — стройная, как бездомная кошка. Прилегающая рубашка цвета замызганной лимонной корки приподнималась над грудью лишь на столько, чтобы принадлежность к полу не вызывала сомнений. Колоколообразные концы потрепанных брюк из коричневого вельвета полностью прикрывали порог. Она подошла к столу, выпила стакан кефиру, наполнила его снова и направилась с ним прочь.

— Для кого это?.. — удивилась мать.

— Для моего жениха, — деловито ответила дочь. — Бинний, заходи!

— Как, тоже Бинни? В классе же тебя звали Бинни…

— Я — Бинни, он — Бинний. По паспорту Бронислав. Так же начинается с заглавного "бэ".

Из сумрака передней вынырнул Бронислав-Бинний. Это явление на время помешало родителям придумать толковый ответ. Свика, поглядев сперва на указательный палец — не в масле ли? — протер им глаза. Не помогло — в дверях стояла вторая Бинни, без страха и без злобы глядя на Свиков. Вторая Бинни, правда, была немножко повыше их дочери, но те же прядки прямых волос, которые в случае необходимости можно связать под подбородком, та же помятая рубашка цвета лимонной корки, те же коричневые, сшитые на слоновьи ноги, брюки, такой же кончик большого пальца, выглядывавший из дырки в теннисных туфлях. Недоставало только еле заметного бюстгальтера, да вместо веснушек из-под носа пробивались усики, щеки и кончик подбородка покрывала жидкая, длиной в два казанка, рыжая бородка.

— Приветствую, — глухо сказал Бинний, подняв стакан с кефиром, как бокал вина, перед парализованными Свиками.

— Жених… — прошептала мать.

— Жених? — спросил отец, отложил широкую кость камбалы и встал.

Бинни немедленно загородила жениха.

— Броня, то есть Бинний, тоже в этом году окончил среднюю школу. Мы знакомы уже с весны и хотим в будущем месяце пожениться, — объявила дочь.

— Меня тоже пригласите на свадьбу? — Отец пришел в себя и сел.

— Почему же нет? Свадьбу устроите в Саулкрастах, в летнем домике. Мы там поставим палатки, на соснах повесим громкоговорители и будем танцевать босиком прямо на пляже.

— Мы будем танцевать? — удивилась мать.

— Ну да, все наши.

— Волосатые? — неуместно спросил отец.

— Волосы растут у всех и на всех континентах, только более разумные представители, любящие все естественное, позволяют им расти, ибо человек должен быть естественным. Это принцип, — снисходительно пояснил Бинний, ставя выпитый стакан перед Свикой.

— Как же так — выходить замуж?. Ты должна готовиться к конкурсу в Елгаве, — сказала мать.

— Пока я не замужем, не могу сосредоточиться на занятиях.

Отец вел себя ненормально. Во всех книгах написано, что, если кто-нибудь просит или добивается руки его дочери, отец чувствует себя польщенным и берет на себя все дальнейшие заботы о покупке платьев и чулок. Отец должен бы теперь вынуть из витрины бутылку вина и разлить ее в четыре бокала… Но Свика положил на стол кулаки, не забыв при этом спрятать большие пальцы, потому что не удалось вычистить из-под заусениц все остатки машинного масла.

— Жениться? — спросил он, борясь сам со своим гневом. — Кто же будет вас кормить?

— Наше общество никому не позволяло погибнуть.

— Сколько бы вы давали мне в месяц, если бы я пошла учиться на колхозного бухгалтера в Елгаве?

— Рублей сорок. Да стипендию будешь получать двадцать рублей, ну, может, еще какое-нибудь платье, — размышляла мать.

— Вот и давайте мне сорок рублей в месяц, когда мы поженимся.

— Если ты будешь учиться…

— Все пять лет? — спросила Байба.

— Пока не кончишь.

— Значит, ты можешь давать мне деньги пять лет и просто так, учусь я или нет, деньги у вас для меня предусмотрены. И если отец Бинния тоже даст сорок рублей, то мы проживем. Мебель и все прочее для спанья нам не надо, будем спать на надувных матрасах, пить будем только кефир, потому что из всего питательного он наиболее дешевый, есть будем вареную картошку в мундире, потому что на очистку уходит время и теряются витамины…

Оба Свики были поражены, как это им самим лет двадцать тому назад не пришло в голову, что можно вести столь дешевый образ жизни? Теперь они нехорошо молчали. Наконец отец убрал кулаки со стола. Щека с бородкой исчезла в сумерках передней. Открыв еще и входную дверь, Бинний почувствовал себя в безопасности, потому что по лестнице он определенно смог бы спуститься быстрее, чем отец невесты. Байба последовала за ним.

— Если вы не будете платить мне сорок рублей в месяц и в августе не устроите свадьбу, я учиться не_: стану и домой не приду. Можете еще до утра подумать, — позволила дочь, затем дверь захлопнулась.

Несъеденную камбалу мать убрала в холодильник.

— Не передумать ли нам… Тогда Байба будет учиться… — рассуждала мать.

— Подруга, у которой ты позволяла ей оставаться на ночь после школьных вечеров, оказалась с бородой! — взревел отец, ибо жена не дочь, не сбежит.

— А ты просил разрешения у моей мамы, когда меня по ночам провожал домой? — не сдавалась мать.

— Я не требовал доплачивать мне сорок рублей за то, что на тебе женюсь.

— Ты что, не получил от моего отца в приданое стол и шесть стульев, и четыре простыни, и большие часы? И ты думаешь, что дочери в приданое ничего не надо давать?