Рождество в Томпсон-холле - [4]

Теперь дорога не представляла для нее никаких затруднений. Она ее знала — знала как свои пять пальцев. На площадке каждой лестницы она останавливалась и прислушивалась, а затем, несколько успокоенная, продолжала свой путь. Сердце ее сильно билось, подгоняемое не только тревожным желанием достичь цели, но и страхом. Что так легко было объяснить вначале, теперь объяснить было бы очень трудно. Наконец она вошла в большую общую переднюю, которую посещала уже в третий раз и в последнее свое посещение осмотрела очень внимательно. В зале, на лестнице и в коридорах горел газ, но тут не было никакого света, кроме маленькой свечки, которую она несла в руке. Когда ее сопровождал швейцар, женщина не боялась темноты, но теперь во мраке таилось нечто такое, что не давало ей с легким сердцем пройти в противоположный конец комнаты за банкой с горчицей. Она остановилась, прислушиваясь, и задрожала, но подумала о великолепии Томпсон-холла, о милом уюте английского Рождества, о гордом законодателе, приходившемся ей родным кузеном, и, одним прыжком миновав комнату, вцепилась в свое сокровище. Оглянулась, но в комнате никого не было и ничего не было слышно: ни отдаленного скрипа сапог, ни хлопанья хотя бы одной из тысячи дверей. В эту минуту, стоя с банкой в одной руке, а другой придерживая белый платок, на который предстояло наложить лекарственную смесь, миссис Браун походила на леди Макбет, прислушивающуюся у двери комнаты Дункана.

Банка оказалась полна почти до краев. Смесь была, конечно, очень не похожа на ту славную английскую горчицу, которую ваша кухарка разотрет вам за две минуты с ложкой воды и подаст совсем свеженькой. От этой сильно отдавало кислятиной, да и цвет ее казался нездоровым. Но все же это была самая настоящая горчица. Миссис Браун схватила роговую ложечку и, не теряя больше времени, намазала сложенный платок. Затем она перешла в поспешное отступление.

Но ее ожидало еще одно затруднение, о котором она раньше не подумала. Удерживать драгоценный платок женщине пришлось одной рукой, так как в другой была свеча. Если бы миссис Браун захватила с собой из столовой тарелку или блюдечко, все было бы прекрасно. Но теперь ей приходилось смотреть не моргая на свою правую руку и продвигаться очень медленно. Удивительно, что эта ноша постоянно норовила соскользнуть с ее ладони! Тем не менее она тихо продвигалась вперед, безошибочно узнавая все повороты. Наконец миссис Браун благополучно добралась до двери в свою комнату.

II Неудача миссис Браун

Все еще приглядывая за своей добычей, миссис Браун быстро подняла глаза на номер двери — 333. Этого она с самого начала решила не забывать ни в коем случае. Затем женщина повернула ручку и прокралась в комнату. После освещенной газом лестницы царившая в комнате тьма показалась непроницаемой, но это не вызвало у миссис Браун страха. Она сама потушила свечи на туалетном столике, отправляясь на поиски лекарства для мужа. Теперь, притворив за собой дверь, женщина приостановилась и прислушалась: судя по дыханию, он спал. Миссис Браун очень хорошо понимала, что отсутствовала довольно долго — вполне достаточно для того, чтобы ее муж успел заснуть. Проходила она, как ей казалось, по крайней мере с час — перетряхивание салфеток длилось бесконечно. Женщина остановилась у стола посреди комнаты, все еще глядя на горчицу, которую теперь тщательно обтирала с руки. Ей и в голову не приходило, что донести такую маленькую и легонькую вещицу окажется так трудно. И все-таки она сделала это, к тому же не уронила ни капли! Взяв какой-то миниатюрный предмет с туалетного стола и его ручкой собирая в кучку расплывавшиеся комочки, она стала размышлять о том, стоит ли будить мужа, раз он спит так сладко, затем снова прислушалась и заметила, что в легком похрапывании, ласкавшем ее слух, не было никаких признаков болезни. «Может быть, в конце концов, он устал и потому так раскис», — подумала любящая супруга и припомнила, как на протяжении всего путешествия не верила в болезнь супруга. Как он отменно ел! С каким наслаждением выкуривал положенное количество сигар! Потом еще этот стаканчик коньяка, против которого она слегка восстала. А вот теперь он спал как младенец, издавая такие полные, совершенные, гармоничные звуки.

Кто не знает этого звука, похожего на скрежет друг о друга двух кусков заржавевшего железа, — звука, который обычно исходит из больных бронхов? Тут о нем не было и речи. Зачем же тревожить мистера Брауна, наслаждавшегося отдыхом перед завтрашним утомительным путешествием?

После всех своих трудов оставить бы миссис Браун просто на столе свою жгучую смесь и тихонько забраться в постель рядом с мужем! Но достойную матрону вдруг поразила мысль о том, как виноват перед ней супруг в том случае, если он здоров. Послать ее в столовую незнакомой гостиницы, заставить ее бродить по коридорам в глухую полночь, рискуя быть оскорбленной первым встречным, с поручением, которое, не будь оно освящено самой настоятельной необходимостью, было бы, несомненно, предосудительно! В эту минуту миссис Браун почти не верила, что он вообще когда-либо был болен по-настоящему. Пусть вытерпит горчичник, если не в виде лечения, то в виде наказания. Горчичник во всяком случае ему не повредит. Итак, желая скорее отомстить за свои ночные подвиги, чем логически их завершить, дочь Альбиона решительно приступила к делу.