Рождество по-новорусски - [5]

– Были скандалы?

– Нет, и это странно. Это очень странно. Такое чувство, что дамы безумно счастливы получать от него знаки внимания, при этом совершенно не ревнуют его.

– Этому можно только позавидовать, – улыбнулся Полковник.

– Это можно прекратить в два дня, – резко бросил Владимир Родионыч. – Это уже даже не интересно. Все наши друзья уже даже перестали интересоваться деятельностью оперативно-контрольного отдела. Название, кстати, придумал ваш Гринчук.

– Какой я должен сделать вывод из всего сказанного? – спросил Полковник уже официальным тоном, вставая с кресла.

– Из всего сказанного вы должны сделать следующий вывод. Нам не нужны алкоголики и бездельники. И дело не в том, что я не желаю платить деньги впустую. Дело в том, что я, как и другие члены Совета, не желаю компрометировать нас всех, и вашу идею о необходимости должности Мента для новых русских. Посему… Какое сейчас число?

– Тридцатое декабря, – Полковник посмотрел на елочку, стоящую на письменном столе. – Завтра – Новый год. Все будут дарить друг другу подарки и прощать мелкие грешки.

– Я даю вашему алкоголику неделю…

– До Рождества, – сказал Полковник.

– До Рождества. Я даю неделю, чтобы он предоставил мне отчет о проделанной работе. И если этот отчет меня не устроит… Или если его еще раз увидят пьяным… Он и его люди останутся без работы. И без погон, – Владимир Родионыч удовлетворенно откинулся в кресле и скрестил руки на груди.

– И, как я подозреваю, – вопросительным тоном произнес Полковник, – оставаться трезвым на праздники алкоголику невозможно, а отчет, в котором не будет ничего, вас, естественно, не устроит.

– Ну… – неопределенно пожал плечами Владимир Родионыч.

– Гринчук после Рождества останется без работы, Браток вернется в бригаду, а Михаил… Что прикажете делать с Михаилом? Ведь вы же прекрасно знаете, что любой срыв может привести его в боевой режим, а единственный, кто знает код выведения из него – это Гринчук.

– А это уже ваше дело. Это вы передали код Гринчуку. Так что устранение Михаила – тоже ваша забота. И это обсуждению не подлежит, – Владимир Родионыч даже хлопнул ладонью по столу, словно ставя точку.

– Я могу идти? – спросил Полковник.

– Я вас не задерживаю, – ответил Владимир Родионыч.

– До свидания.

Полковник повернулся к двери, подошел к ней и взялся за дверную ручку.

– Вы что-то сказали? – спросил Владимир Родионыч.

– Я? – удивленно обернулся Полковник. – Нет.

И вышел.

Хозяин кабинета смотрел на дверь некоторое время молча. Странно. Полковник всегда такой выдержанный, спокойный. Корректный. Он действительно не мог такого сказать. Тем более, вслух и в присутствии Владимира Родионыча. Если бы не все это, Владимир Родионыч мог поклясться, что уравновешенный и корректный Полковник, подойдя к двери, произнес…

Владимир Родионыч взял со стола кожаную папку. Открыл. И через секунду бросил на стол.

Но ведь он явственно слышал. Хрен старый.

Хрен старый, повторил Полковник, спускаясь в лифте. Старый пересохший хрен. Ясно, что решение принято однозначно. И понятно, что от решения судьбы Михаила не уйти. И понятно, также, что вина в возможной гибели Михаила есть и его, Полковника. И ведь хотелось все сделать как лучше.

И все складывалось нормально.

Полковник кивнул охраннику на выходе и вышел на крыльцо. Водитель заметил его и подогнал машину к ступенькам.

Как он мог ошибиться в Гринчуке? Как твердый, неподкупный и гордый капитан превратился всего за три месяца в спивающегося и опустившегося человека? Как?

Полковник сел на заднее сидение.

С другой стороны, Зеленый был человеком действия, человеком, живущим работой. И работа эта, постоянная борьба не столько с преступностью, сколько с идиотизмом начальства, была для него вместо наркотика. Отобрали наркотик, и Юрий Иванович решил заменить ее выпивкой. И заменил. И, считай, погубил себя окончательно.

И убил Михаила.

Полковник покачал головой. Бедняга Михаил. Вначале его втолкнули в армейскую программу психокодирования и стали готовить на суперубийцу. Потом, убедившись, что даже под внушением он не способен смириться с необходимостью убивать, его списали, дали новую личность и новую биографию.

А потом Полковник попытался использовать его для программы Мент для новых русских. Ментом должен был стать Гринчук, а Михаил, со своими способностями, должен был обеспечивать силовую сторону деятельности.

И вот – провал.

Черт. Полковник заметил, что машина все еще стоит перед крыльцом, а водитель терпеливо ждет, поглядывая в зеркало заднего вида.

– Поехали к большому дому.

Машина тронулась.

Полковник глянул на часы. Десять часов пятнадцать минут. По расписанию Гринчука – время приближается к завтраку. К первому стакану коньяка в баре неподалеку большого дома.

– Остановишься возле бара, – сказал Полковник.

Водитель если и удивился, то виду не подал. Он уже давно привык, что Полковник имеет привычку забираться в самые странные и неподходящие для людей приличных, места.

С Гринчуком в любом случае нужно было поговорить. И подготовить его к тому, что… Нет, к решению проблемы с Михаилом Зеленого лучше не привлекать. За эти три месяца они, похоже, успели сдружиться.