Рождественское чудо - [9]

Тони удивился, узнав, что у Риссона есть дочь. Он ни разу не слышал, чтобы тот когда-нибудь упоминал о семье. Но с другой стороны, у Риссона не было друзей среди коллег по работе. И вряд ли они были у него за пределами больницы. Он всегда работал, и Тони подозревал, что Риссон до сих пор не оставил пост заведующего отделением по той простой причине, что в работе заключался смысл его жизни. Риссона считали одиноким, несчастливым человеком. И если бы Тони не видел его сердце своими собственными глазами, то готов был бы спорить, что у Риссона его нет вообще.

И все же, подумал он, вспомнив усталые глаза Ким, дочь, похоже, любит его.

Тони подошел к стеклянной двери и заглянул в комнату ожидания. Ким спала, свернувшись на кушетке калачиком и укрывшись свитером. Свет она, по-видимому, забыла выключить.

Тони задержался на минуту. Дочь Гарольда Риссона оказалась красивой женщиной, черты ее лица были нежными и одновременно сильными. Он покачал головой. Ему было жаль ее. Такое несчастье в канун праздника. Провести День благодарения в критическом отделении больницы, зная, что отец находится на грани жизни и смерти.

Тони зашел в свободную палату, снял с кровати одеяло и вернулся в комнату для посетителей. Осторожно, чтобы не разбудить, он укрыл ее одеялом, погасил свет и мысленно пожелал ей хорошего сна.

Глава 4

Большую часть Дня благодарения Ким провела в отделении для критических больных. Каждый час ей разрешали зайти на десять минут к отцу. К пяти часам вечера она уже валилась с ног. Отец находился под действием сильных седативных средств и не осознавал ее присутствия. Направляясь в палату, девушка приветственно махала медсестрам рукой, и те улыбались и кивали в ответ. Все уже знали, кто она такая и зачем здесь находится.

Ким вошла в палату отца, здесь царил полумрак. Отец лежал на кровати с закрытыми глазами. Она села рядом и взяла его за руку. До этого Ким ни разу в жизни не держала его руки и при обычных обстоятельствах никогда не решилась бы на такой жест. Но сейчас это был единственный способ контакта с ним, общепринятый и всем понятный знак расположения и привязанности.

Она посмотрела на его худую белую руку.

— Я здесь, папа.

Ей уже стало казаться, что он никогда не проснется. Ким посмотрела на монитор, по которому бежали зигзагообразные линии.

— О, папа, — вздохнула она. — Ты поправишься. Мне так жаль, что мы столько времени не разговаривали. Я… о многом сожалею.

Ким замолчала. Она могла бы поклясться, что ощутила, как его рука напряглась, словно пытаясь привлечь ее внимание. Ким перевела взгляд на его лицо. Отец смотрел на нее.

— Папа? — прошептала Ким. Она знала, что отец не может ответить, к горлу у него была подведена трубка. И снова она ощутила слабое пожатие. Он попытался улыбнуться, но даже это небольшое действие утомило его, и он снова закрыл глаза.

— Ну, как он? — спросила сестра, заглядывая в дверь.

— Он пришел в себя, — взволнованно ответила Ким.

— Доктор Риссон, — громко позвала сестра, наклонясь над ним. Она взяла его руку и пощупала пульс. — Кажется, приходит в себя. Это хорошо. Доктор Хофман будет доволен.

Ким улыбнулась. Ей вдруг стало легко и спокойно. Отец не только пришел в себя, он был счастлив видеть ее. Она почувствовала это. Сестра указала на часы. Ким кивнула, десять минут истекли.

Выходя из палаты, они столкнулась с доктором Хофманом.

— Привет, Ким, — сказал он, ослепляя ее белозубой улыбкой. — Как там наш пациент?

Ким радостно заулыбалась в ответ:

— Он пришел в себя.

Тони кивнул:

— Хорошо. Вернитесь в палату. Я осмотрю его.

Он пропустил Ким вперед, и она прошла достаточно близко от него, чтобы ощутить запах лосьона после бритья. Доктор Хофман взял в руки лист кардиограммы и бегло просмотрел его.

— Хорошо, — повторил он, затем отложил кардиограмму, достал из кармана небольшой фонарик и, приподняв доктору Риссону веки, посветил в глаза. Потом убрал фонарик обратно и кивнул Ким, приглашая выйти в коридор. Как только они вышли из палаты, он сказал: — Ваш отец приходит в себя, но сознание скорее всего вернется к нему полностью только завтра. Доктор Гаркави распорядился убрать трубки, отвечающие за дыхание, так что он сможет даже говорить. — Они подошли к лифту. — На вашем месте я бы сейчас пошел домой и отоспался. С ним все будет в порядке.

Они подошли к лифту, и он нажал кнопку вызова.

Ким нахмурилась. Домой. Это может стать проблемой. Она понятия не имела, где живет ее отец и как он отнесется к тому, что она будет жить в его доме.

— Что-нибудь не так? — спросил Тони.

— Я… что-то забыла, где он живет.

Тони с любопытством взглянул на нее.

— Боюсь, что не смогу вам помочь. Я ни разу не был у него дома.

— Я… Какое-то время мы с отцом не общались, — запинаясь, проговорила Ким. — То, что я сказала в аэропорту, насчет того, что мы очень близки… это не совсем правда.

— Все в порядке. — Он понимающе кивнул. Потом помолчал, раздумывая. — У нас здесь есть несколько приличных отелей. Тот, что ближе всего к больнице, конечно, самый дорогой.

Ким не знала, на что решиться. Она истратила на билет почти все свои сбережения. Может, и в самом деле остановиться у отца? Если только… если только там уже не живет кто-нибудь.