Рождественские убийства - [2]

– Под «всем этим» ты подразумеваешь дела об убийствах, верно? – холодно спросила Берди. – А почему я не должна ими интересоваться? Ведь тебя это волнует.

– Я, черт возьми, полицейский, – возразил Тоби. – И расследовать убийства – моя работа. А для тебя это всего лишь хобби. Милое и странное.

– В этом-то и состоит проблема, Дэн, – заметила Берди. – Если бы я разгадывала головоломки или увлекалась шахматами, ты бы не считал это странным.

– Наверное, нет. – Дэн покачал головой. После последней кружки пива он почувствовал легкое головокружение, но вновь попытался донести до подруги свою мысль: – Такие преступления связаны со смертью человека. И это не игра, исход которой важен лишь самому игроку. Люди умирают по-настоящему.

Берди развела руками.

– Вот именно, – произнесла она и залпом допила свое пиво.

Тоби с минуту в молчании смотрел на свою собеседницу. Толстые стекла ее очков поблескивали в отсветах ламп.

– Принесу еще, – сказала она и направилась к бару.

– Как это началось? – спросил Тоби, когда Берди вернулась с двумя кружками пива, и озабоченно посмотрел на шапку густой пены. Пиво замечательное, но он выпил столько, что наверняка придется вызвать такси. Если, конечно, удастся найти свободное. – Начиталась в детстве детективов и триллеров?

Берди кивнула:

– О да. Я читала Агату Кристи и другие похожие книги. Я их обожала. Но к тому моменту, когда столкнулась с первым убийством, прочла не так уж много. Впрочем, я была совсем ребенком.

– Неужели?

Берди снова кивнула.

– Всего четырнадцать лет. Я открыла для себя детективы во втором классе средней школы, поэтому у меня не было времени, чтобы…

Дэн откинулся на спинку стула и широко улыбнулся.

– Ты меня разыгрываешь.

– Нет! Вовсе нет! – негодующе воскликнула Берди. – Это истинная правда. Мне было четырнадцать лет, когда убили нашего соседа. И, если честно, убийцу вычислила я.

– О, не сомневаюсь. – Тоби отхлебнул пива, и по телу разлилось блаженное тепло.

Берди пребывала сегодня в отличной форме. Она воинственно навалилась грудью на стол и сдвинула брови.

– Уверяю тебя, Дэн, это истинная правда. Хочешь услышать, как все было?

– Почему бы нет? Сегодня же сочельник. Идеальный вечер для сказок. – Тоби подпер голову рукой. – Ну, начинай. Когда-то давным-давно…

– Каждый сочельник, когда я была ребенком, – решительно начала Берди, – в одном из домов на нашей улице устраивали вечеринку. Соседи делали это по очереди, но компания из года в год собиралась одна и та же. Каждый приносил с собой еду и напитки, чтобы немного помочь устроителям вечеринки…

– Добрая старомодная традиция, – перебив Берди, Тоби одобрительно кивнул. – Сейчас нечасто встретишь подобное.

– Мне тоже нравится, – сказала Берди. – Но ты можешь помолчать чуть дольше тридцати секунд?

– О, прошу прощения. Продолжай. Я больше не издам ни звука.

– Прекрасно. Так вот. В большинстве наши соседи были довольно состоятельны и почти никто из них не обзавелся детьми. А на тот момент я была единственным ребенком на всей улице. Мне никогда не нравились эти вечеринки, и я была рада остаться в компании домработницы, которая играла со мной, позволяла долго не ложиться спать и есть всяческие сладости. Когда же я стала старше, мы смотрели телевизор до тех пор, пока не заканчивались трансляции и не наступало Рождество.

Берди бросила взгляд на приятеля, словно ожидала от него комментариев относительно невинных развлечений ее юности, но тот лишь любезно улыбнулся в ответ, и она продолжила:

– Однако сочельник, о котором пойдет речь, отличался от других. Моя мама умерла в тот год, и отец не пожелал оставить меня дома. Хотя теперь я понимаю, что ему просто не хотелось идти на вечеринку одному. Но соседи не оставляли его в покое. Они считали, что не стоит нарушать традицию и, как мне кажется, хотели его подбодрить. Тогда отец позвал меня с собой, и я согласилась, хотя ужасно боялась. Ведь уже в те далекие дни меня нельзя было назвать слишком общительной. И это еще мягко сказано. К тому же я знала, что совершенно не похожа на девочку с рекламы мыла – такую, знаешь, милую и улыбчивую, какой меня представляли соседи. Вместе с тем к моему страху примешивалось какое-то будоражащее душу предвкушение. На протяжении многих лет я слышала об этих вечеринках и вот теперь могла увидеть все собственными глазами. Соседи соревновались друг с другом, каждый год стараясь сделать так, чтобы их украшения и рождественская ель были самыми красивыми. Конечно же, мне хотелось на это посмотреть. А еще меня привлекало угощение, ведь каждый приносил свое рождественское блюдо. И все же главной причиной моего возбуждения послужили сплетни о Сладком Уильяме и Пичес Макгуайр, не раз долетавшие до моих ушей, так что…

– Подожди-ка, – Тоби всплеснул руками, как если бы не поверил собственным ушам, – повтори имена еще раз.

– Пичес Макгуайр, – холодно повторила Берди, – и Сладкий Уильям. Пичес жила по соседству с нами в огромном доме, похожем на дворец. Белокурая и невероятно женственная, она обладала идеальной, розовой, как у младенца, кожей. Привлекательная, сентиментальная и смешливая, Пичес была замужем за крупным бизнесменом значительно старше ее по имени Джонатан Макгуайр. Этот огромный краснолицый мужчина с бычьей шеей обладал довольно крутым нравом. Во всяком случае, так говорил мой отец. Но с супругой он был очень нежен, обожал ее и выполнял любое пожелание. А еще он слыл ужасным ревнивцем. Я помню, как мама говорила, что это выглядит жалко и ему нужно вести себя разумнее. Отец же отвечал, что ревность Джонатана небезосновательна, ведь Пичес флиртовала со всеми подряд, а потом бежала к мужу и ластилась, точно котенок. Бедолага просто не знал, что и думать. И все же, несмотря на все это, Джонатан и Пичес прекрасно ладили друг с другом вплоть до того дня, когда после смерти старой миссис Биди в ее дом въехал Уильям Тилбери. Жилище покойной выглядело как пряничный домик и очень подходило новому хозяину, работавшему кондитером. У него был собственный магазин под названием «Сладкий Уильям», и вскоре это прозвище закрепилось и за хозяином. Сладкий Уильям был молод, смугл, темноволос и весьма привлекателен. Он выглядел таким мягким, нежным и милым с его шоколадного цвета глазами, обрамленными длинными темными ресницами. Все женщины в округе считали его чудесным. Магазин приносил Уильяму большой доход, поскольку он прекрасно готовил. К тому же добрая половина покупательниц была в него влюблена, так что все они не упускали шанса заглянуть в магазин, чтобы побаловать себя кексом или пирожным. Но, кажется, с самого своего появления на нашей улице он положил глаз на единственную женщину – Пичес Макгуайр. Конечно, он был мил, дружелюбен, обворожителен и услужлив по отношению ко всем без исключения соседям. Но когда рядом оказывалась Пичес, он замолкал и лишь смотрел на нее своими большими карими глазами, словно попадал под влияние каких-то незримых чар.