Рождественские туфли - [3]

* * *

Я отшвырнул телефонную трубку. В двадцатый раз я набирал номер и в двадцатый раз в ответ раздавались лишь короткие гудки. В сутках и так было мало времени, а терпения у меня оставалось и того меньше.

— Скажет мне кто-нибудь, как пользоваться этой проклятой станцией? И чем был плох старый телефон? — заорал я через открытую дверь своей секретарше.

Гвен Стурдивант, проработавшая со мной уже десять лет, поспешила на помощь.

— Сначала выберите свободную линию. Кнопки занятых линий горят красным, — начала она объяснения.

— Я знаю, знаю, Гвен, — раздраженно перебил ее я. — Мне тридцать восемь лет, и я понимаю, как работает телефон. Я хочу знать, почему каждый раз, когда я звоню, я слышу короткие гудки!

— После того как вы наберете номер, дождитесь сигнала и дополнительно наберите код клиента, которому вы звоните и который будет оплачивать счет за разговор. — Гвен спокойно продемонстрировала всю операцию с начала до конца.

Когда я начинал работать в этой фирме, телефонные счета, коммунальные услуги и офисные принадлежности оплачивались компанией как общие расходы. Теперь все — факсы, ксероксы, телефоны — имело особый код. (Я был готов к тому, что скоро закодируют даже мой пейджер.) В результате простейшие действия вроде набора номера превратились в многоэтапные манипуляции — а все ради того, чтобы фирма смогла выставить нашим клиентам счет за каждый потраченный на них пенни.

— Ох, просто соедини меня с Дугом Креншо! — прорычал я.

Я работал в юридической фирме «Мэйтерс, Уильямс и Херст» уже тринадцать лет, с того момента как пришел сюда вскоре после окончания юридического факультета — с горящими глазами, полный наивного оптимизма. Тогда это была маленькая контора, всего шестнадцать адвокатов, но офис располагался в очень удобном для меня месте — в нескольких милях от дома матери. Пятью годами раньше от сердечного приступа скончался отец, и я хотел быть поближе к маме, чтобы приглядывать за ней. И родственники моей жены Кейт жили недалеко, в трех часах езды, так что она тоже очень обрадовалась, когда я устроился именно в эту фирму.

Первый рабочий день в «Мэйтерс, Уильямс и Херст» я провел на совещаниях. Эти совещания проходят до сих пор: совещания с клиентами, совещания с партнерами, совещания с адвокатами противной стороны, совещания с секретарями, совещания с ассистентами, совещания во время обеда, совещания по телефону. Мечты о том, как мое красноречие повергает зал суда в немой восторг, постепенно тускнели, а мой стол заваливали все новые и новые дела о банкротстве. Поначалу я не возражал. Я рассматривал эти дела как возможность помочь владельцам небольших предприятий и фирм погасить долги и искренне радовался, когда внушительная сумма их задолженности превращалась в ноль. Но с годами моя неформальная специализация внутри фирмы — «адвокат, помогающий в делах о банкротстве» — изменилась: я стал «специалистом по банкротству». Затем я окончательно осознал, что моей мечте покорять мир скандальными победами не суждено сбыться (те немногие дела о банкротстве, которые доходят до зала суда, неизменно сводятся к скучной констатации фактов, а отнюдь не являются столкновением интеллектов, как мне представлялось). Справившись с разочарованием, я с еще большим усердием зарылся в папки с делами о все тех же банкротствах — теперь уже с целью произвести впечатление на коллег. Упрочив свое положение в компании, я сконцентрировался на задаче, стоящей перед всеми молодыми юристами: за семь лет стать полноправным партнером фирмы.

Мой жизненный опыт показывает, что если я, поставив перед собой цель, неуклонно работаю над ее достижением, то рано или поздно у меня все получается. И в случае с женой это правило сработало.

Я встретился с Кейт Эббот на последнем курсе университета и с первого же взгляда влюбился. Она поселилась по соседству с домом, который я снимал на время учебы с пятью другими студентами. За книги и обучение платили мои родители — при условии, что средства на все остальное (еду, одежду, аренду жилья и старенький автомобиль) я буду зарабатывать сам. Питался я в те дни в основном макаронами, супами из пакетиков и только изредка позволял себе роскошь съесть в соседней закусочной котлету. Из одежды в моем распоряжении имелись: один костюм, который родители подарили мне в честь окончания школы, три пары джинсов, несколько дешевых свитеров, две рубашки, пара ботинок со стоптанными задниками и полуразвалившиеся кроссовки. Я бы стыдился своего гардероба, если бы у всех моих соседей дела не обстояли точно так же.

Так вот, Кейт я впервые увидел, когда она выгружала из фургона коробки и старую мебель. Я тут же решил, что познакомлюсь с ней, а познакомившись, решил, что она станет моей женой. Ее иссиня-черные волосы и прелестные черты лица сразили меня наповал. Когда она смеялась, мне слышался нежный перезвон колокольчиков. И неделю спустя после окончания мною университета мы поженились.

Как большинство выпускников, я был беден и обременен долгами. Пока я искал работу, Кейт продолжала работать в отделе маркетинга небольшой местной больницы. Ее скромной зарплаты хватало только на то, чтобы оплачивать аренду крошечной квартирки и иногда заливать бензин в наш видавший виды «плимут-чэмп». Мы оба понимали, что в ближайшие несколько лет нам придется несладко, но как только моя карьера начнет набирать силу, наша финансовая ситуация изменится.