Рождественские туфли - [25]

Я пришел в себя и посмотрел на то, что лежало у меня в тележке.

— Нет, — ответил я. — Извините, мне надо начать все сначала.

Я оставил полную тележку у кассы и медленно вышел из универмага. В пелене снегопада я пересек город и остановился возле дома. В спальне Кейт на втором этаже горел свет.

По дороге я пытался придумать, что и как сказать, но не смог. Одно мне было ясно: я должен поехать домой. Мне необходимо вернуть в нашу жизнь волшебную сказку. Я вдруг понял, что от этого зависит все мое дальнейшее существование. Кейт права: не она и девочки оставляют меня, я сам оставил их. Когда это случилось? Как я мог такое сделать? Дом. Это слово внезапно наполнилось новым смыслом. То, что когда-то являлось синонимом пустоты, стало означать радость, прибежище от печали и горя. Наконец-то я возвращался домой.

Не в силах справиться с собой, я с порога закричал на весь дом:

— Кейт! Кейт!

Она сбежала вниз по лестнице и зашикала на меня, боясь, что я разбужу дочерей. Не говоря ни слова, я провел Кейт в кабинет, усадил на диван и опустился перед ней на колени.

— Что с тобой? — спросила она.

— Послушай, — медленно заговорил я. — Я ничего не купил тебе и девочкам на Рождество.

— Я и не ожидала от тебя подарков, — резко ответила она и скинула со своих плеч мои ладони. — Но уж родным дочерям можно было бы подарить хоть что-нибудь. — Она попыталась встать с дивана, но я не дал ей подняться, мягко, но решительно схватив ее за руки.

— Что ты делаешь, Роберт? — воскликнула она, вспыхнув румянцем.

— Кейт, умоляю тебя. Я не знаю, что сказать, но мне очень нужно, чтобы ты выслушала меня.

Она вырвалась из моих рук и сердито уставилась на меня:

— Слушаю.

Собравшись с мыслями, я приступил к объяснению.

— Я ничего не купил, потому что не знал, что вам подарить. — Кейт вздернула подбородок и чуть пожала плечами, но все же слушала меня, а именно этого я и добивался. — Я не знал, что вам купить, потому что я не знаю вас, — продолжил я. — Я позволил вам ускользнуть из моей жизни, позволил вам стать чужими для меня людьми.

Кейт сидела неподвижно, мои слова явно не тронули ее.

— Ну и что? — спросила она озадаченно.

Я поднялся и сел напротив Кейт на низкий кофейный столик.

— Кейт, — попробовал я донести до нее свои чувства. — Я поехал в магазин. Поехал, чтобы купить тебе, и детям, и маме подарки. Я уже даже встал в кассу, когда до меня дошло… — И все равно я не знал, как выразить словами то, что случилось со мной. Кейт подняла брови, ожидая продолжения. — Вы для меня — самое главное в жизни, — сказал я, тщательно подбирая слова. — Но я обращался с тобой и с девочками так, как будто вы ничего для меня не значите.

Она неловко заерзала, не совсем понимая, как реагировать на услышанное.

— Я понял, что лучшим подарком для вас был бы я сам. Я должен подарить тебе уважение и любовь, которых ты заслуживаешь, я должен подарить девочкам свое время, свое внимание, должен сводить их в зоопарк и на карусели и не знаю даже куда еще, — сказал я и обхватил голову руками. — Я должен подарить им папу. У них есть человек, который обеспечивает им кров и еду, — продолжил я. — У них есть человек, которого они должны называть отцом, но на самом деле у них нет отца. Я хочу быть с ними, но не просто находиться в одной комнате — я хочу делить с ними все их радости и горести. Я хочу быть рядом, когда им нужна моя помощь. Я хочу, чтобы ты и я были рядом с ними, — закончил я, глядя в глаза Кейт. В них я искал хотя бы малейший намек на понимание и сочувствие. Но Кейт скептически смотрела на меня, что и понятно: нас разделяли долгие годы обид и раздражения.

— Кейт, — горячо заговорил я, но остановился, потом начал снова: — Не знаю, что ты чувствуешь… — Я облокотился о колени и сплел пальцы рук. — Не знаю, может, ты готова к тому, чтобы мы расстались, но… но я… я, кажется, не готов.

— Почему ты так внезапно переменил свое мнение? — спросила Кейт голосом, полным недоверия.

— Не знаю, Кейт, — ответил я, мотая головой. — Просто приближается Рождество. — Она непонимающе подняла брови. — Приближается Рождество, Кейт, и я понял, что в подарок хотел бы получить только одно: свою семью.

Кейт покачала головой и отвернулась. Я нежно обнял ее за плечи и повернул к себе. На меня глядели горящие, желающие верить глаза.

— Мне ничего не нужно, Кейт, — сказал я, крепче сжимая ее плечи. — Ничего. Ни работа, ни машины, ни дом. Единственное, что мне нужно, — это ты, Ханна и Лили, потому что… — Я замолчал, испугавшись, что она не поверит моим словам, но мне все равно нужно было сказать это ей: — Потому что я люблю вас.

После этих слов мы оба замолчали. Я напряженно следил за выражением ее лица: Кейт смотрела на меня с изумлением. И вдруг я вспомнил: так же смотрела она на меня в первые месяцы нашего знакомства, когда я говорил что-нибудь, на ее взгляд, сумасшедшее. Я почувствовал себя увереннее оттого, что узнал этот взгляд.

— Люблю, Кейт, — прошептал я. — Я люблю тебя и не хочу тебя терять.

Она вглядывалась в мои глаза. Что она хотела в них найти? Надежду? Прощение? Покой? Я отпустил ее плечи, и она откинулась на спинку дивана, не сводя с меня ищущего взгляда. А я не испытывал потребности зарыться в неразобранную почту, не стремился спрятаться в офисе, наоборот: меня до краев переполняла радость. Радость. Не беспокойство, не тревога, не раздражение. Я был безмятежен и умиротворен — как никогда в жизни.