Рождественская сказка - [2]

— Сумел уложить спать кого? — поинтересовалась она, отдавая Джеймсу пальто и сумку.

Он не ответил. Взгляд голубых прищуренных глаз отметил упавшую прядь ее блестящих каштановых волос, обежал мешковатый кремовый свитер и голубые джинсы.

— Необычно выглядишь, — неодобрительно процедил он.

— Спасибо за комплимент, — закипела Бет, — я выгляжу как человек, которого вытащили из постели в половине третьего ночи. — Это было, на ее памяти, впервые, когда Джеймс Феннер видел ее не в строгом деловом костюме, в котором она появлялась в офисе.

— А-а, дело в твоих волосах…

Ладно, я не совсем в порядке, признала про себя Бет, но нет нужды продолжать… У нее не было времени пробежаться по волосам расческой.

— Я могла бы сказать, что вы сейчас тоже не писаный красавец, мистер Феннер.

Это была откровенная ложь. Одетый в черные брюки из грубой ткани и голубую рубашку без воротника, с густыми темными непослушными волосами, сильной челюстью и небритым подбородком, Джеймс Феннер выглядел благородно и мужественно.

— Так зачем ты вытащил меня среди ночи из постели и заставил проехать через весь Лондон? — спросила она, поднимая голову и более, чем обычно, осознавая его мужское обаяние.

Раздался пронзительный вопль.

— Что это?

— О черт! — Джеймс ринулся в холл. — Ты разбудила его своим стуком.

— Это ребенок! — Она поспешила за ним с широко раскрытыми от удивления глазами. — Откуда у тебя в квартире ребенок?

Движением руки он задержал ее у входа в спальню.

— Прежде чем ты придешь к какому-либо поспешному заключению, — сухо заметил он, — заруби себе на носу, что Тимми — мой племянник.

Он толкнул дверь. Свет из холла залил спальню, освещая крошечное заплаканное создание, одиноко лежащее в углу детской кроватки…

— Ой ты бедненький маленький лапочка! — Бет инстинктивно двинулась к кроватке и подхватила ребенка на руки. — Что случилось, а? — нежно проворковала она, покачиваясь, чтобы успокоить Тимми. — В чем дело? Ты хочешь кушать?

— Кушать? — пробормотал себе под нос Джеймс Феннер. — Я ничем другим и не занимался последние два часа, только кормил, поил и менял подгузники…

Большие голубые глаза малыша серьезно посмотрели на Бет. Он перестал плакать, маленькое личико, окруженное золотыми кудряшками, засветилось в улыбке. Сердце Бет затрепетало.

— Он восхитительный! — Лаская его, она пробежала пальцем по мягкой розовой щечке. — Сколько ему?

— Восхитительный? — проворчал Джеймс. — Ты бы так не сказала, если бы была здесь полчаса назад… Пара месяцев, — неуверенно добавил он.

— Пара месяцев? — усмехнулась Бет. Судя по всему, малышу около полугода. Он был похож на маленького ангелочка. Голубые глазки Тимми затуманились, и он начал усердно сосать пальчик. — Ты, конечно, знаешь, сколько ему на самом деле? — Она метнула быстрый недоверчивый взгляд на стоявшего в дверях Джеймса.

— Он родился в день моего рождения…

— Восемнадцатого июня, — выпалила не задумываясь Бет. Кровь прилила к ее щекам, когда она увидела удивление на смуглом лице босса.

«О, черт, — выругалась она про себя. — Следовательно, ему шесть месяцев, — быстро подсчитала Бет. — Дядя Джеймс старше племянника ровно на тридцать пять лет».

Она опустила глаза на маленькое личико и увидела, что золотые реснички дрогнули и начали опускаться. Напевая тихонько колыбельную, она бережно уложила спящего младенца в кроватку, натянула одеяльце и очень осторожно извлекла его крошечный пальчик изо рта. Он слегка пошевелился, но затем успокоился. Очень удивленная своей удачей, Бет на цыпочках вышла из комнаты.

— Новичкам везет, — отметил Джеймс. — Кофе?

Он провел ее в просторную комнату, жестом приглашая сесть, и исчез в кухне, которую Бет мельком видела раньше.

Сдерживая зевоту, она села в кресло около журнального столика, ее взгляд с интересом блуждал вокруг. Пол комнаты был устлан серым ковром, а стены кремового цвета украшены тремя фотографиями в рамках с изображениями горных вершин. Бет узнала только одну из них — Маттерхорн. Большие кремовые портьеры в дальнем углу комнаты частично скрывали огромные, во всю стену, двустворчатые окна и дверь на балкон.

Изысканный декор был, бесспорно, комфортным, мебель — явно дорогая и хорошего качества. Но комната выглядела нежилой. Ничто не говорило об индивидуальности хозяина, не было тех черточек, по которым можно судить о его вкусах и увлечениях. Не было следов повседневной суматохи, каких-либо сувениров и милых сердцу безделушек.

Конечно, Феннер и не проводит здесь много времени, разве что ест да спит. В редко выпадающие дни отдыха он исчезал в своем коттедже в Дорсете. Сопровождал его кто-нибудь в этих путешествиях или он ездил один, Бет не имела представления. Она и Джеймс Феннер никогда не обсуждали подобные вещи за утренним кофе. Она подняла глаза, когда вошел Джеймс, неся две чашки.

— С молоком и без сахара. — И он поставил чашку на стол перед ней.

Бет кивнула, благодаря. Неожиданно ее бросило в жар при мысли, что он мог помнить такие мелочи, как то, какой кофе она предпочитала.

Бет отпила из чашки и вопрошающе взглянула на него. Джеймс сел напротив.

— Каролина, моя сестра, внезапно приехала с Тимми около девяти вечера, — ответил он на ее молчаливый вопрос.