Рождественская малышка миллиардера - [8]

.

***

Джексон немного резковато бросил в огонь журналы и приглушил кашель, когда ему в лицо ударило облако дыма. Он пытался быть спокойным и естественным, осознавая, что позволив этой женщине и ребёнку войти в свой дом, оказался в затруднительном положении. Как он оказался в этой неразберихе? Он мог с уверенностью сказать, что Ханна пыталась его понять, её взгляд был тревожным и она была рада, когда он рассказал ей о том, что Чарли был бродячим. Он посмотрел на неё в тот момент, когда она стянула красную шапку и из-под неё высыпалась копна волос карамельного цвета. Он не хотел замечать, какими мягкими и блестящими они выглядели. Сосредоточив своё внимание на камине, он краешком глаза наблюдал, как Ханна поправляла свою одежду.

Ханна определённо была красива, не из разряда накрашенных и капризных девиц. У неё были высокие скулы и полные, яркие губы. И, несмотря на то, что он не хотел замечать, её глаза были похожи на тёмные изумруды, большие и миндалевидные, с невероятно густыми чёрными ресницами. Ещё более удивляла не их бесспорная красота, а эмоции и тепло, которые они в себе скрывали. Взгляд совершенно не был отсутствующим или кокетливым, и это не был взгляд человека, который бы дружил с его сестрой. Он был серьёзным и внимательным, а не пустым, как у того, кто постоянно находится под кайфом. Нет, она была слишком собранной, чтобы быть подругой Луис. Так, черт возьми, кто же она тогда?

Он заставил себя не смотреть ниже подбородка. Проклятье. Слишком поздно. Она была соблазнительной и стройной во всех нужных местах. Он чувствовал, что сдерживает волну абсолютно нежелательной страсти, охватившей его вдруг. Да что с ним происходит? Должно быть, это естественная реакция на женщину, которая не была тоньше прутика. Последняя женщина, с которой он спал, была такой тощей, что ему было очень интересно, она когда-нибудь за всю свою жизнь ела хоть раз пищу, содержащую углеводы. Но эта Ханна была недоступна. Он не встречался с женщинами, у которых есть дети или которые были связаны с его семьёй. И, несмотря на то, что на её руке не было обручального кольца, у неё, вероятно, был парень. Не то, чтобы это имело значение. Ни в коем случае, потому, что он не хотел иметь с ней ничего общего. Любой, кто был связан с его семьёй, считался врагом.

— Послушайте, мне на самом деле очень жаль, что я вот так вломилась.

Она сложила перед собой руки и слегка прикусила нижнюю губу. Почему её губы были так привлекательны? Сконцентрируйся, приятель, сконцентрируйся. Он пожал плечами, отводя взгляд от её рта. — Не беспокойтесь об этом.

— Я действительно не планировала попасть сюда так поздно – …

— Как вы узнали, что я буду здесь? Никто не знает об этом месте, кроме моего делового партнёра и личного секретаря. - Он определённо увидел момент, когда её смущение переросло в дискомфорт.

Она пренебрежительно махнула рукой, хотя её голос звучал напряжённо. — О, нынче в Интернете вы можете найти все что угодно.

Джексон скрестил перед собой руки. Сейчас она не выглядела так уверенно. — Нет, не можете. Вы об этом коттедже ничего не можете найти онлайн.

Она отвела глаза. — Это была не её вина. Я, вероятно, была чуточку более драматичной. Может быть, все дело было во внезапной смене тона или том, как смягчилось выражение её лица и это заставило его занять оборонительную позицию.

Джексон чуть прищурился. — Чья вина?

— Я думаю, что её зовут Энн, — сказала она, кусая губы и глядя в сторону. Джексон пытался скрыть свой шок. За все годы, что Энн на него работала, она никогда не обнародовала о нем никаких личных данных.

— Что вы ей сказали? - Ему очень хотелось узнать, как, черт возьми, эта женщина смогла получить адрес его коттеджа.

— Я, возможно, сказала, что это вопрос жизни или смерти.

Он закатил глаза. Он был удивлён, что Энн попалась на это. — Вы, кажется, используете это как всеобъемлющую фразу, не так ли?

— Ну, мне на самом деле нужно было вас найти. И она была весьма обеспокоена, когда я упомянула часть о смерти ,- задирая подбородок, сказала она. Что-то в том, как она стояла, то, как она не прекращала смотреть на него, заставило его почувствовать себя не в своей тарелке.

Но, несмотря ни на что, он знал, что она здесь, чтобы сказать ему что-то, чего он не хотел знать. Не то, что бы это должно было иметь для него хоть какое-то значение. Она не могла сказать ему ничего из того, что могло бы заставить его изменить своё мнение о его семье.

Он повернулся к ней спиной, сосредоточив своё внимание на огне, который в нем не нуждался. Сначала он услышал, как она шаркает, а затем тихим неслышным шагом идёт по деревянному полу.

— Мне жаль, что я донимаю вас этим.

Он проигнорировал её попытку завести разговор. Повернувшись, он посмотрел на её пропитанные снегом штаны. — Хотите снять свои джинсы?

Её зелёные глаза стали комически большими. — Прошу прощения?

Из-за её выражения лица, он чуть не расхохотался. — Я имею в виду, вы промокли. Я могу принести вам одеяло или что-то в этом роде, и вы сможете высушить свои джинсы в сушилке.

— Э-э, нет, я буду стоять здесь в течение нескольких минут. Я уверена, что возле огня они быстро высохнут. Её лицо все ещё было красным, когда она ближе подошла к огню.