Рожденные в завоеваниях - [201]

— …я доволен настолько, что не могу выразить тебе свою благодарность. А теперь, давай, расскажи мне все, что тебе известно…

Витон повел меня к выходу за троном. Мы прошли по многим коридорам, отделанным богато и со вкусом, пока не добрались до апартаментов, которые состояли из пяти комнат. Там ждали женщины и, не говоря ни слова, Витон передал меня им. Уходя, он поклонился, но на лице его играла улыбка, которая меня беспокоила, поэтому я быстро отвернулась.

Одна из женщин, с волосами цвета солнца (нашего солнца) провела меня в спальню, где были выложены наряды всех видов, от прозрачных облегающих до богатых, отороченных мехом королевских мантий. Я выбрала одно платье и остальное тут же унесли. Я вымылась — как это было великолепно, как кстати! — и заснула прямо как в пушистом раю. Когда пришло время просыпаться, женщины меня разбудили и настояли на том, чтобы облачить меня в платье. Платье было очень мягким, с бархатной подкладкой, поэтому там, где оно касалось моего тела, я испытывала лишь удовольствие. На мой взгляд оно также выглядело скромным, хотя сама бы я придумала что-то более скромное. Женщины зачесали мои волосы назад и связали на затылке, завили концы, чтобы они падали мне на шею и плечи, и добавили какие-то позвякивающие украшения, что касались кожи при ходьбе. Все было такое приятное по ощущениям и посему такое чуждое! Наши люди так редко касаются друг друга, а для браксинцев это так естественно, что я за время утреннего туалета узнала больше человеческих прикосновений, чем за всю жизнь.

Появился Витон, желая провести мне экскурсию по дворцу. Как я могла отказаться, несмотря на ужас, что он вызывал у меня? В Витоне было что-то звериное, нечеловеческое, даже хищное, стремление к насилию, жажда удовольствий. Алчный горел в его черных глазах всегда, когда бы я ни взглянула в них, и горел он так сильно, что вызывал у меня дрожь. И я поняла, что он, а не Харкур, является воплощением зла и насилия, которое представляли мне, как браксинскую натуру.

Мы проходили библиотеки, террасы, комнаты, наполненные предметами искусства и музыкой, залы, в которых витали странные запахи и которые примитивно освещались факелами — потому что Харкур любил варварский символизм и находил такие вещи забавными. Затем Витон показал мне сады. О, какая красота!

В центре этого уединенного уголка стоял фонтан, его струя источала аромат и влага его чувствовалась даже у стен, окружающих сад. Вокруг выложенных мрамором дорожек росли цветы, золотые чаши предлагали лед и вино, всегда готовое для неожиданного гостя. На скамейках лежали вышитые бархатные подушки, сами скамейки наполовину были скрыты ветвями кустарников. Иногда подушку украшал роскошный мех. Всюду были приятные вещи и дурманящие запахи… Я не могу все это описать, Бейл, брат мой, но это было поразительно, несравненно и я долго смотрела на эту красоту перед тем, как позволила Витону себя увести.

Я ужинала с Харкуром, Витоном и другими уважаемыми советниками и их избранными женщинами. Мы сидели на подушках и попивали вино, с добавленными в него дурманящими веществами. Женщины танцевали для нас, воздух наполняли сладкие ароматы, от которых слегка кружилась голова. Мне было трудно все это выдерживать. И я боялась его, я боялась того, что он со мной сделает, и стала стыдиться. Потому что он ничего не сделал! После того, как часы удовольствия прошли, Харкур отправил меня назад в мои покои, сказав, что чувствует: это и есть мое истинное желание. И впервые я на самом деле поняла, что вольна отказать ему — и это по-настоящему испугало меня.

Я проводила дни, гуляя по удивительным садам, всегда открытым для меня. Я даже иногда думала, что если Харкур собирается позволить мне жить таким образом, то я в ответ захочу услужить ему. Теперь я думаю, что тогда я и осмелилась ближе всего подойти к желанию отдаться этому харизматическому правителю.

А желание, хотя оно и было во мне подавлено прошлой жизнью, начинало просыпаться вновь в этом поразительном месте. Я надеюсь, что ты поймешь и не сочтешь меня порочной! В конце концов, я была уже проклята навеки просто потому, что меня изнасиловали. Мягкость, брызги фонтана, великолепие и нежность моего окружения делали со мной то, что не могут сделать никакие слова. Неприкосновенность моего тела нарушали только прислужницы, вновь и вновь, пока я не привыкла к этому; везде были нежность и удовольствие, вещи, которых можно касаться и чувствовать, и наслаждаться. Разве удивительно то, что я изменилась в таком месте?

Я приятно провела месяц во дворце (семнадцать дней по браксинскому календарю, поскольку у Берроса нет луны). Вначале я боялась, но даже страх не мог уменьшить мое наслаждение. Я растворилась в этом чуде, оно манило меня, обещая забвение и сладость. Меня ждали теплые ванны, мраморные залы, служанки из многих Разбросанных Рас, и всем этим я упивалась — хотя предпочитала уходить, когда женщины собирались вместе, чтобы обсудить, посмеяться и просто поговорить о вкусах Хозяина Дома. Здесь имелись бассейны для купания, и я часто ими пользовалась. Вино и музыка были повсюду и к тому времени, как Харкур снова возжелал моего общества, я уже стала другой, непохожей на прежнюю себя.