Рожденные в завоеваниях - [190]

Она их находит, но слишком поздно. Какое-то время Анжа стоит там, остолбенев, и слезы навернулись бы ей на глаза, если бы в теле еще оставалась жидкость. Она прислоняется к стене кабины, дрожа, наконец отчаяние скрывает с головой.

Сиара ти мертв; Анжа видит следы обезвоживания и вероятно его убило именно это. К Зэфиру смерть была менее милостивой. Пойманный в буре обвинений, он стал не более, чем орудием ненависти Цейлу и повернулся против самого себя. Анжа смотрит на его тело и пустые глазницы, которые он вырвал в приступе безумия, и содрогается. Он уничтожил сам себя. Если остальные были бы слабее, то поступили бы также. Предсмертные судороги Цейлу оказались такими сильными; даже теперь они дают о себе знать.

Обыскав «звездную птицу», Анжа находит двух других экстрасенсов. Оба мертвы. Кажется, одна убила другого, а затем совершила самоубийство, как сделал Зэфир — без сомнения, в ответ на непрекращающуюся ярость Цейлу. А Тау? Внезапно Анжа поняла, что он находился на поверхности планеты и делился своими медицинскими навыками в цейлуанцами, надеясь завоевать их доверие. Они разорвали его на части в исступлении или он прожил достаточно долго, чтобы отдать душу жерату? Потеря такой преданности приносит большое страдание, чем все вместе взятое.

«Я убила вас», — думает Анжа и мысль кажется ей болезненно знакомой.

Цейлу: Анжа должна увидеть ее, должна смириться с тем, что произошло там. Это повлечет за собой огромный риск: женщина слишком сильно пострадала, чтобы пробовать какую-то экстрасенсорную активность, она должна бросить вызов Пустоте, не повидав своих врагов вначале. Возможно, ее гонит вперед желание умереть, в космос, который недавно принадлежал Бракси. Но система пуста. Только Анжа осталась жива, чтобы увидеть разрушение, и в своей «звездной птице» она по спирали спускается на поверхность планеты. Неужто одиночество такое ужаснее, чем то, с которым всегда жила Анжа?

Цейлу мертва. Даже больше: это воплощение самой идеи смерти. Везде лежат тела, неупокоенные, — люди, животные. Трупы разбросаны по безжизненной траве, под безжизненными деревьями, которые пали под огнем жерата, там где стояли, когда последние силы их покинули. Нет гниения, нет разложения, даже микробы, и те — мертвы.

И Тау… Его тело не найти, оно затерялось где-то среди этих пяти миллиардов трупов. Это вдруг кажется Анжа самым жестоким ударом из всех.

Она преклоняет колена на песчаном тротуаре, раздавленная своей печалью. Смерть пяти миллиардов человек на самом деле не может ее тронуть; смерть одного человека, который рисковал своей жизнью из преданности ей и потерял ее, внезапно подавляет.

«Я провалилась, я не оправдала твоих надежд, — думает Анжа. — Я позволила тебе умереть».

Она опускает голову и плачет, и долго, очень долго, во вселенной не существует ничего, кроме печали.

«Анжа…».

Она резко дергается и поднимает голову. Разум, что разговаривает с ней, знаком, но она слишком потрясена, чтобы идентифицировать его. Кто-то еще выжил?

Анжа поворачивается и видит его.

«Феран».

Внезапно вся ненависть, которую она испытывала к себе, получает внешнее воплощение; Анжа бросается на Ферана со всей страстью, и только когда боль бросает ее наземь, она принимает правду. Цейлу стоила ей слишком многого; у нее нет сил убить Ферана.

«Как ты попал сюда? Чего ты хочешь?.. Ты пришел позлорадствовать, браксинец?» — спрашивает Анжа мысленно.

Он подходит к ней и протягивает к ней руки. Анжа резко отшатывается от него и теряет равновесие. Земля такая твердая, и от удара ее чувства словно разбегаются во все стороны, Анжа может только лежать и тупо ощущать, как первые щупики его мыслей начинают нашептывать тайны в ее голове.

«Видишь, это твое наследие… Не нужно этого стыдиться, это историческая родословная. Посмотри на правду, посмотри, как это повлияет на твое будущее. Что касается Цейлу, то она мертва, ее нельзя спасти и ты должна оставить это позади. Пусть все остается как есть, Анжа».

«Я не браксинка, я не браксинка, я не браксинка!» — упрямо твердит она.

Феран вводит зондирующие мысли глубоко в сознание Анжи; по ощущениям они напоминают капли расплавленной стали и Анжа пытается выбросить их вон, чтобы нанести удар по человеку, который смеет пользоваться ее слабостью.

«Расслабься, Анжа. Я пришел сюда не для того, чтобы приносить тебе боль — Ар знает, я никогда не смогу сделать это снова. Но есть способ тебе помочь. Расслабься, моя командирша, позволь мне коснуться тебя в последний раз, и я обещаю, что положу этому конец».

Анжа не хочет, чтобы он проник так глубоко в ее сознание, но она слишком слаба, чтобы остановить Ферана; слезы отчаяния брызжут из глаз, когда она прижимает его руку ко лбу и собирает волю для контакта.

«Ключ — это личность; освой это — и станешь контролировать остальное. Ты можешь стать свободной, Анжа. Я исправлю то, что смогу, из твоей психологической обработки. С тем, что останется, уже не так сложно разобраться. Я нашел способ».

— Психологическую обработку нельзя аннулировать, — выдыхает Анжа.

Феран отвечает ей с грустью.

«Это — пропаганда Института. Я могу отменить мою изначальную работу; для этого потребуются остатки моих сил, но это можно сделать. Что касается остального, то ты должна с этим разобраться сама. На протяжении всей жизни укреплялись модели, которые я установил в твоем сознании. И ты должна разобраться с этим прямо — другими словами, выполнить условия твоего программирования, и затем ты от него избавишься».