Рожденная контрреволюцией. Борьба с агентами врага - [13]
В Петрограде реализация данных функций была возложена на милицию, целью которой являлась как охрана правопорядка, так и защита завоеваний революции[111]. В Свеаборге при местном Совете существовала Секция охраны народной свободы. А на Европейском Севере России был создан «комитет общественной безопасности», взявший на себя обеспечение охраны Архангельского порта и поддержание порядка в городе[112].
Однако, несмотря на региональные особенности данного процесса, для всех местных Советов был характерен один вид деятельности — упразднение органов политического сыска России: Департамента полиции МВД и Отдельного корпуса жандармов. Причем эта деятельность встречала полную поддержку Временного правительства, законодательно закрепившего ликвидацию полиции и ОКЖ. По словам начальника КРО штаба Петроградского военного округа Б. В. Никитина, революция «с корнем вырвала не только политическую полицию, но все органы государства, ограждающие общество от всякого рода нарушений закона»[113]. Таким образом, Февральская революция спровоцировала начало распада едва сложившейся системы правоохранительных органов Российской империи.
Одной из немногих отечественных силовых структур, уцелевших в период революционных потрясений, стала служба военной и военно-морской контрразведки.
Что касается армейских органов по борьбе со шпионажем, то управление и контроль ими были возложены на Военное министерство[114]. А по отношению к военно-морской контрразведке было принято следующее решение: «Отпускать Морскому министерству потребные на ведение морской контрразведки в 1917 году суммы из казны в пределах ассигнованных на эту надобность, согласно положению бывшего Совета министров от 29 января 1917 года, 585 320 рублей, с тем, чтобы самое расходование указанных сумм, без его оглашения, производилось по правилам, выработанным начальником Морского Генерального штаба, по соглашению с государственным контролером»2. Таким образом, контрразведка не только не была ликвидирована новой властью, но даже не утратила прежнего уровня финансирования. Отчасти это было связано с тем, что Временное правительство приняло решение о продолжении войны с Германией[115] и жизненно нуждалось в обеспечении безопасности армии и флота.
Однако недоверие к бывшим сотрудникам службы политического сыска заставило Г. Е. Львова и военного министра А. И. Гучкова пойти на увольнение всех ранее зачисленных в КРО жандармских офицеров. Свои посты покинуло немало квалифицированных контрразведчиков из числа бывших жандармов. Так, например, были отстранены от должности начальник КРО при штабе флотилии Северного Ледовитого океана подполковник П. В. Юдичев, начальник контрразведки 13-й армии полковник Б. В. Фок, глава столичного морского КРО полковник И. С. Николаев и др.[116].
По словам современников, «эта мера лишила контрразведку опытных работников, в некотором отношении даже незаменимых»[117]. К примеру, из Петроградской контрразведки было уволено 24 служащих, из КРО Черноморского флота — 34 человека.
Однако, если армейские военно-контрольные органы оказались в весьма непростой ситуации в связи с увольнением жандармов, контрразведка МГШ перенесла эти потери сравнительно легко. Бывших сотрудников ОКЖ в военно-морском контроле было немного, и их уход мало повлиял на состояние дел. Тем не менее необходимость заполнения образовавшихся кадровых «дыр» привела к привлечению на службу в КРО бывших гражданских чиновников. Так, в мае 1917 года в Мурманский контрразведывательный пункт был направлен зауряд-военный чиновник Н. П. Черногоров, ставший в июне того же года помощником начальника пункта[118]. А контрразведывательный пункт в Кронштадте возглавил чиновник Н. Д. Приселков[119].
Тем не менее проблем флотской контрразведке избежать все-таки не удалось. Исключение из общей системы борьбы со шпионажем такого структурного элемента, как жандармские управления, фактически разрушило систему противостояния вражеской агентуре на местах. Однако это, в свою очередь, спровоцировало начало формирования службой военно-морского контроля собственных местных подразделений. Так в разных концах страны появились Кемский, Николайштадтский, Белоостровский и др. военно-контрольные пункты. Кроме того, резко увеличилось число КРО: если в начале мировой войны общее число отделений военно-морской контрразведки в России составляло всего 5 единиц, то к осени 1917 года только на Черном море оно достигло 9, а на Балтике — 6 отделений[120]. Аналогичная деятельность велась и в отношении армейских контрразведывательных структур. В частности, штаб Омского военного округа вынашивал планы формирования военно-контрольных пунктов в Барнауле, Томске, Тюмени, Новониколаевске и Кургане[121].
Следующей вехой на пути реформирования службы по борьбе со шпионажем стала разработка новой нормативно-правовой базы. В частности, 23 апреля 1917 года было принято «Временное положение о контрразведывательной службе во внутреннем районе», согласно которому задача военно-контрольных органов состояла «исключительно в обнаружении и обследовании неприятельских шпионов, а также лиц, которые своей деятельностью могут благоприятствовать или фактически благоприятствуют неприятелю в его враждебных действиях против России и союзных с нею стран»
