Рождение Зимы - [7]

Вот уже две недели Оризиан гостил в замке дяди, и погода все время менялась. Небо стало тяжелым; все — земля, поля, леса — потемнело под ним. Земля и небо знали, что грядет, и потихоньку готовились к этому, сбрасывая мягкое настроение осени. Скоро даже здесь, на дне долины, ляжет снег. День Рождения Зимы уже близко.

Не самое удачное время для появления на свет, но и это нисколько не помешало ликованию по поводу рождения первого внука тана. Торжества длились несколько дней и завершились охотой, в которой Нарадин должен был добыть кабана. Но вот все празднества остались позади, блаженная истома воцарилась и в замке, и в обосновавшемся под его стенами городе — затишье между бурями, поскольку буйства надвигающегося Рождения Зимы по силе и неистовости, если не по продолжительности, будут как раз под стать прошедшим торжествам.

Пришло время и Оризиану отправляться домой, в Колглас, в замок на волнах. Но эти дикие гуси, что сейчас в высоте перекликались друг с другом и которых он некоторое время провожал пристальным взглядом, проложат свой путь к морю раньше, чем он пустится в дорогу. Он пришел на это высокое место, чтобы в последний раз взглянуть на широкую панораму долины, в которой правит его дядя, долины, которой конца и края не видно. У его Колгласа горизонты куда как скромнее. По ряду причин.

Звук шагов за спиной заставил его обернуться. Из узкого лестничного колодца появился Рот.

— Лошади готовы, — сообщил щитник. Этот хриплый голос всегда вызывал у Оризиана представление, будто у Рота где-то глубоко в глотке перекатываются и сталкиваются тяжелые камни. — Дядя ждет во внутреннем дворе, он хочет попрощаться с тобой.

— Значит, пора идти. Холодно будет возвращаться в Колглас верхом, — сказал Оризиан.

Рот улыбнулся.

— По дороге нас ждет такой же огонь и такая же еда.

Они спустились по винтовой лестнице и вышли на широкий, мощенный булыжником внутренний двор. У ворот в дальней стене, возле сторожки грумы держали трех коней, у которых на утреннем холодке из ноздрей вырывались клубы пара. Килан, второй щитник Оризиана, тщательно проверял копыта лошадей, не смущаясь тем, что у здешних конюхов его придирчивость могла бы вызвать обиду. Около него стоял дядя Оризиана, тан Кросан ок Ланнис-Хейг.

Кросан был на голову выше юноши. Он взял его за руку и с усмешкой смотрел сверху вниз.

— Ты погостил у нас всего две недели. Слишком мало, Оризиан.

— Я бы рад остаться, но к Рождению Зимы мне нужно вернуться в Колглас. Отец должен подняться с одра болезни.

На губах Кросана мелькнула улыбка, он кивнул.

— Да, в душе моего брата прочно поселились уныние и обреченность. Тем не менее Рождение Зимы может поднять его настроение. Во всяком случае, не позволяй болезням Кеннета портить тебе жизнь, Оризиан.

— Не позволю, — ответил Оризиан, хотя знал, что может не сдержать обещание.

Кросан похлопал его по спине.

— Ну и хорошо. Скажи ему, чтобы поскорее навестил нас. Пусть посмотрит, как здесь все изменилось.

— Скажу. А где Нарадин?

Вопрос опять вызвал широкую улыбку на лице Кросана, от чего великий и грозный Тан Крови сразу стал просто гордым отцом и дедом.

— Вот-вот будет здесь. Он просил задержать тебя до их прихода, чтобы и мой внук мог попрощаться.

— Хорошо. Я рад, что мы нашли ему кабана, — улыбнулся Оризиан. — Надеюсь, дитя это оценит.

— Еще как оценит. Уверяю тебя, когда парень подрастет и начнет что-то понимать, Нарадин еще надоест ему рассказами об этом смертоубийстве. А мальчишка всю жизнь будет считать, что вы с Нарадином самые великие охотники, каких когда-либо видели в долине Гласа.

Представив себе это, Оризиан рассмеялся.

— Ну, тогда он будет очень разочарован, если когда-нибудь увидит меня на охоте.

Кросан пожал плечами.

— Не будь так уверен. К тому времени, как он достаточно повзрослеет, чтобы понять разницу, ты уже сможешь соперничать с большинством моих охотников. Как бы то ни было, возвращайся на День Имени младенца, раз уж ты оказался здесь на день его рождения.

— Если смогу, — вполне искренне ответил Оризиан. Наречение ребенка, который когда-нибудь сам станет таном, было событием, призванным воскресить всю долгую историю Крови Ланнис и укрепить узы, сделавшие ее тем, что она представляла собой теперь. И ничто другое не могло бы сильнее выразить надежды Крови на будущее. А после опустошительного налета Сердечной Лихорадки и при виде тех страданий, которые испытывал его отец, Оризиан научился ценить и историю семьи, и родственные связи.

Из центральной башни появились Нарадин и его жена Эйлен. Наследник с почти комической бережностью нес на руках малютку-сына. Он еще не научился обращаться с такой хрупкой жизнью.

Кросан наклонился к Оризиану и заговорщицки прошептал:

— Можешь поверить, Оризиан, что они сделали меня дедом? А? Дедом!

— Мне с трудом верится, что Нарадин стал отцом, и тем более вы — дедом, — улыбнулся Оризиан и подумал, что это только полуправда, хотя и самая невинная. Насколько он помнил, Нарадин всегда был готов к отцовству и страстно мечтал о нем. От того, кто нес на своих плечах будущее Крови, меньшего и не ждали.

Эйлен, прекрасная женщина с мягкой, щедрой и благородной душой, обняла Оризиана. Она напоминала ему мать.