Рождение Темного Меча - [11]

Получив неохотное, невнятное согласие, Телдар взмахнул рукой, и шар кипящей жидкости послушно выплыл из очага, наполнил две чашки и вернулся на законное место. Друид сделал осторожный глоток из своей чашки, потом небрежно отправил чашку парить над столом. Этот травяной настой предназначался для того, чтобы избавить собеседника от скованности и помочь ему выговориться. Телдар внимательно смотрел, как молодой человек глотает горячий чай, похоже даже не замечая его вкуса.

— Я очень рад, брат Сарьон, что нам с вами представилась возможность побеседовать, — сказал друид, вновь наполнив чашку гостя. — Слишком уж часто я вижу молодых людей лишь тогда, когда их настигает недуг. А вы вполне здоровы. Ведь верно, брат?

— Я вполне здоров, целитель, — отозвался молодой человек, не отрывая взгляда от окна. — Я пришел сюда по просьбе моего наставника.

— Да, похоже, тело ваше вполне здорово, — мягко произнес Телдар. — Но наши тела — всего лишь оболочки наших разумов. Если разум страдает, он причиняет вред и телу.

— Со мной все в порядке, — несколько нетерпеливо повторил Сарьон. — Просто легкая бессонница...

— А мне пожаловались, что вы пропускаете вечернюю молитву, не выполняете дневные обряды и избегаете трапез. — Друид мгновение помолчал, привычно оценивая, насколько успел подействовать чай. Сутулые плечи поникли, веки опустились, а беспокойные руки медленно улеглись на коленях каталиста. — Сколько вам лет, брат? Двадцать семь? Двадцать восемь?

— Двадцать пять.

Друид удивленно приподнял брови. Сарьон кивнул.

— Меня призвали в Купель, когда мне было двадцать, — пояснил он. Большинство молодых послушников являлись сюда лишь после того, как им исполнялся двадцать один год.

— И что же было тому причиной? — поинтересовался Телдар.

— Я — математический гений, — отозвался Сарьон столь равнодушно, словно он сказал нечто совершенно банальное и очевидное, например: «Я высокий» или «Я — мужчина».

— В самом деле?

Друид пригладил длинную седую бороду. Да, тогда понятно, отчего молодого человека столь рано допустили в Купель. Передача Жизни от стихий природы к магам, использующим эту энергию, представляла собою целую науку, почти полностью основанную на математических принципах. Поскольку магическая сила, извлекаемая из окружающего мира, сосредоточивалась в каталисте, который затем фокусировал собранную Жизнь и передавал магу, необходимо было безукоризненно точно рассчитывать количество передаваемой энергии — ибо передача магии ослабляла каталиста. Лишь в чрезвычайных обстоятельствах или в военное время каталисту позволялось полностью заполнять мага Жизнью.

— Да, — отозвался Сарьон, расслабившийся под воздействием чая. Его длинное, нескладное тело обмякло. — Я еще в детстве изучил все стандартные расчеты. В двенадцать лет я уже мог рассчитать, что нужно, чтобы оторвать дом от фундамента и отправить его летать по небу, и тут же в один миг подсчитать, сколько энергии уйдет на создание парадного платья для императрицы.

— Да, это поразительно, — пробормотал друид, внимательно глядя на Сарьона из-под полуопущенных век.

Каталист пожал плечами:

— Так же думала и моя мать. Для меня же в этом не было ничего особенного. Всего лишь игра, единственное развлечение, какое у меня было в детстве, — добавил он, теребя чехол подушки.

— Так вы учились у матери? Вас не отправили в школу?

— Нет. Она — жрица. Она имела хорошие шансы занять кардинальскую должность, но вместо этого вышла замуж за моего отца.

— Из политических соображений?

Сарьон сухо улыбнулся и покачал головой:

— Нет. Из-за меня.

— А! Понятно.

Друид глотнул еще немного чая. Браки в Тимхаллане всегда заключались по сговору, и этот процесс почти полностью контролировался каталистами. И все благодаря Предвидению. Предвидение, последний остаток некогда процветавшего искусства прорицания, позволяло каталистам определять, какие союзы будут вознаграждены потомками и, следовательно, являются разумными. Если же появления потомка не ожидалось, на такой брак налагали запрет.

Поскольку дар каталиста передавался только по наследству, их браки регулировались еще более строго, чем браки магов, и устраивались самой церковью. Каталисты были такой редкостью, что держать одного из них у себя при дворе считалось большой честью. Кроме того, все расходы на обучение каталиста брала на себя церковь. Всякий каталист занимал прочное положение в обществе, и ему, как и его семье, не приходилось беспокоиться о хлебе насущном.

— Ваша мать занимает высокое место в церковной иерархии. Ваш отец, должно быть, знатный и могущественный ...

— Нет, — покачал головой Сарьон. — Этот брак был для моей матери мезальянсом. По правде говоря, она так и не простила этого отцу. Она — кузина императрицы Мерилона, а отец был всего лишь герцогом.

— Был? Вы говорите о нем в прошедшем времени?..

— Он умер, — бесстрастно произнес Сарьон. — Умер около десяти лет назад, когда мне было пятнадцать. От изнурительной болезни. Мать сделала, что могла. Она вызвала целителей. Но она не очень-то старалась спасти его — а он не очень-то старался остаться в живых.

— Вас это ранит?

— Не особенно, — пробормотал Сарьон, уже успевший проковырять дыру в чехле. — Я редко его видел. Когда мне исполнилось шесть, мать занялась моим обучением... а отец начал все чаще покидать дом. Ему нравилась придворная жизнь Мерилона. А кроме того... — Сарьон, нахмурившись, сосредоточенно трудился над расширением дырки. — Кроме того, мне было над чем подумать и помимо этого.