Рождение - [48]

— Кажется, я знаю, что говорится о нас. Мы тоже пошли от тех людей, но являемся чем-то низшим? Вы же зовёте нас полуживотными… Слово не знаю… Ну, вырождающаяся часть населения? — пренебрежительно усмехнулась пожилая Варга Стоули, сняла платок и стала расчёсывать седые волосы, отливающие тёмным пурпуром в языках пламени.

— Да. Деградация… Обе расы произошли от смешения наций, живших прежде. И развивались различно. Первый Князь сумел не просто сохранить на должном уровне нашу цивилизацию, но и привести от грани исчезновения к процветанию. Но так произошло, что оба вида долго жили изолированно друг от друга. Ходили лишь неверные слухи. И сказки. А потом и тех, и других расплодилось настолько много, что они не могли уже не сталкиваться. И поселился в их душах страх. Они очень разные. И поэтому более высокоорганизованные жители плодородных краёв и городов начали защищаться от разрозненных групп расы, прозванной человечеством. Их не воспринимали за разумных существ, научились использовать в… питании, содержать на фермах. Затем самых сообразительных обратили в слуг уже массово. А тех, которые отличались привлекательной внешностью, сделали падшими… Впрочем, по легендам, первый слуга-человек существовал ещё у Первого Князя. Он стал легендой!

— Почему так? Чем мы хуже вас? Цветом глаз? — вновь бросила несдержанная Каланвик, уже не робея. Скорее даже с оттенком вызова.

— Я не говорила, будто хуже. Просто… Наверное, условия выживания ваших племён были намного тяжелее, что затормозило развитие централизованного управления и наук. Так и получилось… Только в Убежище начали проявляться такие грани культуры, как, например, создание непрактичных красивых предметов. Я заметила настоящий прорыв в данной области! Да и… Почему-то у меня об легенде о Первом Слуге неоднозначное мнение: вероятно, у них с князем сложились граничащие с дружбой взаимоотношения. То совершенное служение, когда оба стали ближе, чем родственниками. И оно даже ставится в пример дворянам.

— Ладно! Давайте все уже спать! — весьма кстати заворчал Рэнкраф, начинающий раздражаться нарастанием спора на ночь глядя. Всем пришлось согласиться с логичностью просьбы и утихнуть.

* * *

А рассвет встретил яростными воплями и пересвистом малых драконов. Солнце светит ласково и ярко. Настроение у всех воцарилось самое приподнятое, работа спорится у всех, кроме по-прежнему неловкой Силион. Явно в подземелье не хватает именно привычных с рождения лучей и звуков. Собранный урожай уже представляет из себя ощутимый вклад в жизнь Убежища. Это придаёт дополнительного оптимизма. Иной раз работницы воркуют песенки себе под нос или перекидываются короткими дружелюбными фразами. Прошло приблизительно полдня, когда Тана внезапно прервала работу и настороженно прислушалась: показалось, словно бы где-то рядом раздаётся чья-то речь. Но ведь Рэнкраф молчит… Его вообще нет поблизости. Однако скоро посторонние звуки привлекли и григстанку. Она замерла на несколько вздохов и проворно обернулась. Явственен мучающий её вопрос: есть ли шанс? Молча вынула прятавшийся под складками плаща меч и задумчиво провела по его полотну пальцем. Окружающие тоже забросили занятия, осознавая: происходит что-то нехорошее. Тон бывшей жительницы Руали хлёстко ударил по нервам:

— Всем держаться вместе. Их много. По одному я не смогу вас спасать, но пока все вместе — шанс есть. При малейшей возможности все вместе отступайте в противоположную сторону. Там никого из них нет. Мы оказались очень неожиданными встречными.

Девушка развернулась навстречу приближавшимся. Рауша обнаружила кошмарную картину: между истребителями и крохотной группкой сборщиц стоит только хрупкая фигурка безумной, неприятной большинству жителей Убежища. Ещё детские острые плечи заметно вздрагивают от напряжения. Но уже через мгновение воля взяла плоть под контроль и исполнила Силион ледяного покоя. Транс подготовил к предстоящему. Теперь не существует опасений и тревог. Лишь цель и способы её достижения. Их показалось десятеро. Против неё одной. На один вздох растерялись от несуразности соперников. Кто-то расхохотался, осознав: человеческих самок намеревается защищать григстанка. Все по-вынимали оружие, готовясь к короткой и лёгкой победе. И… просчитались.

Движения маленькой мечницы напоминают действие прибора: точные, короткие, продуманные и проработанные годами тренировок. Неописуемым образом за считанные удары сердца разорвала плотную стену врагов и придала их обществу столько хаотичности, сколько возможно в столь однозначной ситуации. Не позволяя опомниться, не давая передышки, не разрешая ни мгновения на размышление, наносит удар за ударом. Уворачивается и снова: колет, рубит, подсекает, ускользает. Их становится всё меньше и меньше. А крови — всё больше и больше. Пока что везёт. Первому снесла голову с третьего удара, затем юркнула следующему под локоть и вонзила остриё другому в сердце, не загоняя глубоко. Вновь, словно вода, отлилась чуть в сторону от второго, закрываясь погибающим, но сразу, как только клинок вышел на волю, сцепилась с прежним противником, достала до горла. С четвёртым спешно справиться не вышло — подключился пятый. Прибавила темпа, ускользая от обоих, создала иллюзию, словно отступает, а, как только слегка расслабились, полоснула одного по животу, а второму рассекла бедренную артерию. Здесь нет ни одного стоящего фехтовальщика, способного сразиться с тем, кого тренировали, готовя к Испытанию Крови. Даже метать толком может лишь один из оставшихся, но не успевает за молниеносными хаотичными перемещениями наследницы Руали. Лишь один раз чей-то меч достал, коротко царапнув по боку — рана вполне терпимая. Боль удалось отключить.