Рождение - [216]

— Девушка, помолчала бы ты! Пока ты в безопасном Убежище здесь нежилась, эта маленькая девчонка там с нами кровь проливала! Она сражалась за таких, как ты, с нами плечом к плечу! А ты так оскорбляешь её, будто Силион виновата во всём произошедшем!

— Она всего лишь григстанка! Как бы вам всем ни хотелось видеть в ней нечто иное! Раньше или позже она себя всем покажет! — огрызнулась пылкая противница, вздёрнула носик и продефилировала мимо, возвращаясь к своим делам. Флету осталось лишь с раздражением зыркнуть вслед и пойти к Таису проверять состояние Джаушу. Безумец уже немного успокоился, а потому можно стало позволить и себе расслабиться. Стоящий в сторонке Тални горько вздохнул: всё собирался со смелостью, чтобы подойти и поговорить с юной воительницей, которая помогла выжить в прошлом сражении. На душе ещё мерзко от постижения, как затем откровенно отвернулся от неё под гнётом увиденного. Но… Как же непросто это реализовать! Каждый день откладывал разговор на потом! Совесть и воспоминания упорно продолжают свой спор. И доводов хватает обеим сторонам! Но сейчас… Безропотность женщины под оскорблениями, читающимися не только в словах, но даже во взорах окружающего народа, придала желанной решимости: Кама стиснул кулаки и уверенно направился за нею. Приготовление завтрака пока вполне потерпит! Однако, свернув за угол тоннеля, буквально остолбенел от увиденного.

Тин налетел со свойственной ему стремительностью бешеного стрекка. Плотно стиснул правой тонкое горло иноплеменницы, когда деловито прошипел:

— Если ещё раз увижу, что ты к нему приблизилась, просто раздавлю тебе глотку! Понятно?

Сквозь прищур невозмутимо изучает её грустные черты. Лишь беспомощно кивнула. Он так же быстро отпустил и удалился, а пришедший в себя Тални сначала хотел кинуться за ним, но передумал, осознав необходимость поддержки всеми охаянной высокородной. От неожиданности атаки жалко поникшая Силион обронила все прихваченные продукты и теперь безуспешно пытается собрать их — пальцы предательски вибрируют, всё снова и снова падает в пыль. Заметила рядом с собой молодого рыборазводчика и торопливо подскочила. В виноватом облике отчётливо проскользнула мольба о пощаде! Бросилась в сторону, норовя убежать из поля зрения человека, уже красноречиво выразившего свою неприязнь. С её губ сорвалось болезненное:

— Ничем не искупить… Что бы я ни сделала!..

И тут чья-то хватка крепко стиснула локти. Эти руки узнала сразу, прильнула к широкой груди защитника сокрушённо и испуганно. Пугает не возможность расправы, а собственное бессилие хоть как-то повлиять на ситуацию. Ланакэн прижал к себе и тихонько спросил:

— Что-то случилось?

— Я… Я уронила еду… Я сейчас приготовлю! Я сейчас! Только возьму ещё… Я виновата… Я… Я пугаю только… Я… Ничем не могу искупить, как ни стараюсь!.. — сбивчивая попытка объяснить, ничего не рассказывая, только запутала. Но Осилзский и сам ещё боролся с тенью, зародившейся в душе после наблюдения за измывательствами над пленным. Даже Создателю Убежища после шокирующего зрелища смотреть в малахитовые глаза спутницы своей жизни стало непросто. Вот только ныне жалкое хрупкое создание настолько беспомощно жмётся к нему… Всё остальное словно бы удалилось на второй план. Внезапно обнаружил: напротив стоит несчастный от понимания недостойности своего поступка Кама, а из-за его спины выглянул Раст, непривычно дёрганный и мрачный. Создатель Убежища аккуратно отодвинул за плечи крошку и негромко велел:

— Иди домой. Ляг отдохни. Я ещё не голоден. В твоём состоянии надо меньше волноваться. Это важнее.

Покорно поклонилась и пошла выполнять, а Тални неловко буркнул под нос:

— Я провожу — одной опасно!

И увязался следом. Вот этого предводитель никак не ожидал. Вновь душу болезненно резануло путанное чувство неприязни к молодому другу. Сразу всплыло, как посреди поля боя чудом выживший товарищ обнимался с Силион. Так ли уж невинен был тот поступок? Ведь и прежде замечал, сколь непринуждённо иногда они общаются… Возможно ли, что опасность исходит вовсе не только от прямолинейного Миатса? Ведь отношение между Лиам и Кама могут быть и впрямь лишь обыкновенной дружбой!

Через несколько шагов юноша застенчиво сказал:

— Я… Силион, я всё хотел тебя поблагодарить за спасение. Я бы не выжил там, если бы не ты… Я поступил затем очень нехорошо… Даже и не знаю, как извиниться…

— «Нехорошо»? То, что вы увидели, отвратительно! Я знаю! Я помню, как поступал Ндуву! Я… Я понять не могу, как ты можешь со мной общаться? Я ничем помочь не смогла… Он лишился рассудка! Совершенно лишился! Из-за таких же, как я! — обречённо простонала спутница, приостанавливаясь.

— Не таких. Я знаю. Ты даже врагов стараешься не убивать. А они… Они будто озверели там от возможности расквитаться за неудачный поход над несколькими пленными… Ты бы и подумать о таком не смогла! Не стоит равнять себя с ними! — попытка убедить вызвала у неё лишь печальную улыбку.

— После даже Ланакэн словно бы стену воздвиг. Даже ему запало в самое сердце. Даже ему!

— Увиденное было чересчур жестоким… Пройдёт, Силион! Ему тоже сложно справиться! Я точно знаю! Знаю: он будет всегда защищать тебя! — уверенность молодого человека вызвала снисходительную усмешку.