Рождение - [170]

— Следует проверить на прочность. То, что вижу сейчас — великолепно! Но этого мало… Хотелось бы увидеть его в деле, — похвалил предводитель Сопротивления, любуясь настолько непохожей на принятую в человеческих кузницах сталь.

— По прочности уж точно крепче всего будет, что здесь у вас хоть раз ковалось! Проверьте! Если сможете легко сломать — накажите. У Вас есть на то право! Я оставлю Вам — отдадите тому, кому сочтёте нужным. Да… И вот этот. Я дал ему имя — «Разрушитель мечей». Мне рассказали, что Вы давали задание придумать нечто подобное. Вот это и есть клинок, способный попортить вражеское лезвие. Как минимум — затупить, — мастер даже не скрывает гордости, описывая следующее изделие. Нечто совершенно необычное: односторонняя заточка оставляет возможность использования для нанесения рубящих и колотых ран, но по обуху и всему полотну сбоку вставки из материала, некогда обнаруженного в подземных ходах при исследованиях Осилзского и его товарищей. Попытка не выказать преждевременного восторга практически полностью провалилась. Именно то, о чём думал изначально наследник Аюту! Попробовал в движении. Оружие послушно, хотя требует определённо приноровиться к форме.

— Подозреваю, это оно и есть, — осторожно произнёс герцог. Кузнец нахмурился, пожевал губами и негромко отметил:

— Вы страшно немногословны в оценке моих изделий… Обижаться мне или это нормально для Вас, господин Осилзский?

— Я привык искать сначала слабые места, а потом уже делать окончательные выводы. К тому же… Впервые сталкиваюсь так тесно с твоей работой. Но поверь мне на слово: качественнее здесь я точно ничего не встречал пока.

— Так-то лучше, — удовлетворённо протянул создатель настолько непривычных произведений — ибо его филигранная ковка уже является искусством, а не ремеслом. Постоял, а затем выудил небольшой свёрток из кармана, вернулся к столу в жилище своего собеседника, положил там, бросил многозначительный взгляд на затаившуюся григстанку, поклонился и поторопился уйти прежде, чем кто-либо успел выказать недовольство его поведением. Ланакэн размотал на сей раз не драную ветошь, а небольшой лоскут чистого светлого полотна. Четыре небольших метательных ножа и пять игл. Оружие утончённое, без сомнения, предназначенное не для бывшего пахаря. Мужчина с трудом сглотнул, рассматривая тонкую, практически ювелирную работу, обычно свойственную оружию врагов. Впервые получил настолько очевидное подтверждение слов Тина: в кузнечном деле вовсе не редко используют человеческих слуг.

— Кажется, это дар тебе. И когда он только успел всё? — мрачно озвучил открытие Создатель Убежища, рассуждая, как стоит поступить.

— Я не могу принять от него. Я не давала повода… Я… Мой господин! — виновато прозвучало в полумраке, вызвав у дворянина слабую улыбку.

— Ну, не можем же мы отказывать мастеру в его ремесле лишь по причине, что его изделия украшены лишним чувством. Они на вид очень хороши, хотя я не особо разбираюсь. Бери. Правда! Это очень ценный дар!

— Но…

— Как бы то ни было, он наш мастер. Лучший мастер. И мы не можем отказаться от его услуг только по причине неловкости. Или же оскорблять пренебрежением к его продукции. Даже жаль, что я не умею сделать вот так вот… Это неправильно, пожалуй, — искреннее сожаление выдало болезненность отношения, хоть и стремится демонстрировать индифферентность. Решил успокоиться, посмотрев на то, как идут дела у полукровок. Внутри всё сжимается от тревоги перед всё более заметными ухаживаниями за женщиной, к которой не умеет проявить должных знаков заботы. Попытки оставаться флегматичным при такой назойливости становятся всё неубедительнее. Схватить бы за шиворот надоедливый «подарочек», вытащить из подземелья на чистый воздух и показать ему то, насколько неуместна столь вызывающая позиция. Только вот возникшие сословные различия делают подобный поступок недопустимым. Несравнимо неравные силы.

Ещё на подходе заметил одинокую фигуру Тиннариса. Охотник потерянно взирает из тоннеля на весело играющих Кири и Ситтиана под руководством нового наставника. С мальчиками пришла и их новая подружка — Тарина. Робкая девчушка ещё заметно теряется, однако Лаури ухитрился разговорить и её. Гибрид искренне счастлив, болтая с ними совершенно на равных. Гаур поражённо изучает выражение лица того, кого ещё вчера считал помехой местному нормальному укладу. Пришло чудовищное осознание: своим протестом чуть не лишил несчастного, вероятнее всего, единственного шанса искренне улыбаться. Только с мальцами вызволенный падший, видимо, ощущает себя в безопасности. Только здесь разрешает себе расслабиться, заливисто искренне радостно смеяться. Словно забывает о привычной внутренней зажатости. Сейчас это уже не то забитое создание, которое вчера тряслось от ужаса под страхом разгневать кого бы то ни было из тех, в чьих руках ныне его судьба. Почему-то мысли о собственной жестокости сегодня причиняют страдание выходцу из Дайима, приводя в беспорядок стандартные суждения. Заметив неподалёку приближающегося Осилзского, поторопился удалиться. Обсуждать свои идеи ни с кем не хочет, да и не привык. Тем более, с Ланакэном, к которому относится с нескрываемой настороженностью. Сюда же решительно брела и Саон в сопровождении своего маленького подопечного. Мальчик по-прежнему не отрывается от её юбки, опасаясь вновь лишиться того, кто уже стал много значить для него. Однако всё-таки уже обрёл куда большую самостоятельность, даже несмотря на младенческий жест. Заметив своего спасителя, привычно нахохлился, всей внешностью объявляя, насколько ещё полон злости. Вот это постоянство не собирается меняться.