Рождение экзекутора - [16]
Её сердце свернулось в пружину, выбросило горячую кровь и затопило тело, забилось тяжелым пульсом.
Крошка всхлипнула и, отдаваясь всей сутью, потерялась в разыгравшейся буре. Прижалась, взрываясь и рассеиваясь мелкими брызгами, растекаясь горячим мёдом в руках Джи…
Она устояла, но так и не открыла глаз.
— Останься у себя и подумай, — Джи погладил ее по щеке. Удовлетворенно прочитал отчаяние — теперь она не сможет спрятаться!
— Спокойной ночи, Джи, — ответила мёртвым голосом. Душа словно оборвалась с узкого карниза и упала в пропасть.
Ушел.
Крошка сползла на пол.
Она пуста? Нет, внутри нечто странное. То ли что-то умерло и кончилось, то ли, наоборот, пытается родиться и неумело царапает душу. Вот так шла куда-то, на что-то надеялась, не зная на что и зачем. А оно случилось, и совсем не так. И весь день прошел совсем не так. Она не хочет помнить этот день так же, как не помнит свой дом. Или помнит? Был ли у неё настоящий дом, или всё только снилось?
Вспомнила! Что-то яркое и… неправильное на столе. Встала, спутанная пустотой, проталкиваясь сквозь ставший густым и вязким воздух, беспомощно пытаясь ровно дышать. Генри налил в кофейную кружку воды и поставил розу на стол. Она не хочет помнить этот день. Не хочет иметь даже кусочек этого дня. Сделает так, что этого дня не было. Хакисс сделала шаг и медленно провела ладонью по столу, не глядя сдвигая чашку. Чашка соскользнула в бездонную пасть утилизатора и пропала. С цветком. Так должен пропасть этот день. Никаких следов. Никакой памяти. Этого дня не было! Вот теперь все правильно. Вернулась в спальню и собрала с полки у кровати маленькие сувениры: камешек с юга, где она провела месяц в теле горной пумы, сухую шишку кедра из северного леса с каплей ее крови, смешную статуэтку с весенней ярмарки. Сгребла все и выбросила следом за розой. У нее нет игрушек. И не было. Никаких. Никогда. Она уже не ребенок. Она начнет все сначала.
Крошка закопалась в одеяло и прижалась к подушкам. Она с детства знает, что такое смерть. Издавна. Она была еще маленькой, даже еще не доросла до плеча Генри. Император взял её на урок в госпиталь. Тогда она впервые встретила смерть.
Лифт спустился на закрытый императорский уровень. Хакисс, пройдя несколько проходов и поворотов по бордовым коридорам, приложила руку к сенсору у входа в тренировочный зал. Дверь с неслышным шелестом втянулась вбок. Хакисс помимо воли сразу бросила взгляд на фехтовальную площадку перед имитатором. Крови уже не было. Вчера она пропустила удар, и муляж рассек ей плечо, взрезал руку от локтя чуть ли не до шеи. Но она все-таки увернулась! Тело Хакисс самое хилое из всех ее форм. Даже Стив не пропустил бы тот подлый прием! А тренировку фехтования пришлось окончить. Муляж быстрый и сильный, как крокодил. Хотя по сути это биоутка, а выглядит как мальчик, чтобы соответствовать ей по силе и росту. Генри подвязал ей раненую руку, и оставшееся учебное время она стреляла из арбалета и кидала ножи левой рукой. Притушив боль регенерации, она вполне справилась с упражнениями и одной рукой.
Хакисс бросила мрачный взгляд на деактивированный муляж маленького воина и, подавив желание показать ему язык (ах, Генри опять будет недоволен), прошла поперек всего широченного зала к противоположной стене. Там, словно флаер перед взлетом, на высоком постаменте стоял маленький, как раз на одного человека, инкубатор.
Генри обогнал ее и предупредительно поднял прозрачную крышку.
— К полудню ты будешь уже Стив, и я принесу тебе одежду, — сказал стюард, принимая от нее майку.
— Знаю, — отмахнулась Хакисс и с радостным предвкушением легла в мягкий и теплый мох капсулы. В полдень она уже будет с Джи!
Генри закрыл крышку, все затянулось белым туманом, и Хакисс уплыла в сон.
Инкубатор открылся, и она… Нет, он! Стив — он! Стив, ловя дыхание и принуждая себя успокоиться, сел и свесил босые ступни на пол тренировочного зала — прохладного и упругого, как спина дельфина. Пробуждение после инкубатора — всё равно что вынырнуть со дна глубокого озера или проснуться от тяжелого сна. Стив поднял руки над головой и потянулся. Генри уже стоял перед ним в услужливой готовности. Стив поморщился, но взял из рук стюарда ярко-зеленую рубашку с вытканным через всю грудь порталом, из которого лезли чудовища.
— Что это за гадость? Я не хочу с рисунком и ещё такая глупость — монстры!
— Ты ребенок, а дети любят монстров.
— Почему я не могу идти с Джи во взрослом теле?
— Потому что ты еще растешь и учишься, природа не зря дала детям столько времени.
— Ох, да, а ажлисс живут по законам природы, только слегка улучшая ее для помощи ей же, — передразнил Стив. — А одеться, как ажлисс, я не могу? Хотя бы не в такое пестрое?
— Нет, Император идёт в город неофициально и не хочет выделяться среди людей, — Генри протянул светло-бежевые брюки.
— Ура — штаны не красные в желтый горошек, — пробурчал Стив. Вместе с темно-зеленой курткой и меняющими цвет спортивными ботинками на толстой пружинящей подошве получалась полная маскировка под школьника средних классов. Зато усаживаясь лицом к спинке на кресло, Стив порадовался, что Генри не будет стягивать ему скальп маленькими косичками форменной прически.
Империя бессмертных мутантов, несущих добро и счастье, захватывает Землю и их глашатай пытается подружиться с земным диверсантом-убийцей…
Смерть разгладила черты девушки, лицо Шерри стало прекрасным, словно полированный слоновый бивень, обрамленный волосами темно-каштанового цвета. Шеф медленно и осторожно опустился рядом с Шерри и очень тихо, словно ребенок, разговаривающий со сказочной феей, принялся говорить девушке все, что думает о ней. Его окружение по разному отнеслось к случившемуся. Не все спокойно в доме, где есть покойник.
Проза Чайны Мьевиля поражает читателя интеллектульностью и богатым воображением. Фантастическое в его рассказах не избегает реальности, а, наоборот, вскрывает ее самыми провокационными способами.Этим отличаются и двадцать восемь историй из нового сборника писателя. Неоднозначные, то сатирические, то невероятно трогательные, оригинальные по форме и языку, все они показывают людей, столкнувшихся с необъяснимой странностью мира – или же не менее необъяснимой странностью в себе самих.
Середина нашего века. Россия давно уже раскололась на три части – Московскую Федерацию, Уральский Союз и Республику Сибирь. В Московской Федерации торжествует либеральная идеология, ей сопутствуют гонения на Православие. Гонения не такие, как в прошлом веке – без расстрелов и тюрем. Просто социальный остракизм, запреты на профессию, ювенальный прессинг на верующих родителей… На этом фоне разворачивается церковно-политическая интрига спецслужб, в центре которой оказывается обычный прихожанин Александр. Удастся ли ему не сломаться?Текст представлен в авторской редакции.
Как вы думаете, как должен выглядеть предмет, через который неизвестная и могущественная цивилизация наблюдает за нами? А что если, торопливо взглянув в зеркало, или некоторое время, прихорашиваясь перед ним, не только мы смотрим на себя, но оттуда за нами наблюдают? Обычному человеку, да просто одному из нас, достался антикварный предмет, который резко поменял его судьбу…. Да что я вам всё это рассказываю? Прочитайте, а вдруг и вам так повезёт?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Борис Ямщик, писатель, работающий в жанре «литературы ужасов», однажды произносит: «Свет мой, зеркальце! Скажи…» — и зеркало отвечает ему. С этой минуты жизнь Ямщика делает крутой поворот. Отражение ведет себя самым неприятным образом, превращая жизнь оригинала в кошмар. Близкие Ямщика под угрозой, кое-кто успел серьезно пострадать, и надо срочно найти способ укротить пакостного двойника. Удастся ли Ямщику справиться с отражением, имеющим виды на своего хозяина — или сопротивление лишь ухудшит и без того скверное положение?В новом романе Г.