Рождение антихриста - [19]

В камере, куда его поместили, сидел вор-карманник, и они вместе стали пробивать дыру в наружной стене. Работа была утомительной и продвигалась медленно. Приходилось действовать весьма осторожно, чтобы охранники ничего не заметили, а ведь они заходили в камеру два раза на дню. Крошки кирпича они прятали в соломенные матрацы. Но когда работа была уже близка к окончанию, солдат из внешнего караула услышал шорох, показавшийся ему подозрительным. Он поднял шум, камеру обыскали, и дело провалилось.

Сапожника перевели в другую камеру и, зная, на что он способен, стали присматривать за ним строже. И все же через неделю он предпринял новую попытку. На сей раз он перепилил железный прут на окне и выскользнул наружу. Но стена насчитывала в высоту тридцать футов, и, прыгнув вниз, он сломал себе ногу. Когда на рассвете надзиратели обшаривали окрестности, его нашли в кустах и доставили в тюремный лазарет.

Лежа с переломом, он сочинил письмо, в котором в самых резких выражениях требовал себе свободу. Его освобождение, писал он, в интересах святой католической церкви и общественного порядка. Письмо было адресовано королю, но попало в руки прокурора, который и вызвал заключенного к себе. На допросе сапожник подтвердил, что был осужден за убийство на галеры и бежал оттуда, но ни на один вопрос по поводу письма отвечать не стал.

Когда он вполне выздоровел, его должны были перевезти в так называемый "склеп святой Катарины" - тюрьму для наихудших преступников, расположенную в удаленном от моря горном районе. Во время перевозки он решил притвориться больным и наглотался табачного сока, чтобы вызвать лихорадку. Таким образом ему удалось обмануть бдительность охраны, и он наконец бежал.

Со времени ареста минуло уже полгода. Он пробрался в Палермо и узнал, что его жена с ребенком и со всеми мулами исчезла из города. Она жила теперь в городке Корлеоне. Там она нашла работу на винограднике, принадлежащем князьям Алимберти.

В день святого Пантелеона, в полуденный час, сапожник пришел в Корлеоне. Стояла страшная жара, и улицы были пустынны. Маленький мальчик, которому он назвал имя своей жены, привел его к домику, где она поселилась.

Дома ее не оказалось. Сапожник принялся ходить под окнами, прислушиваясь и приглядываясь. Убедившись, что поблизости никого нет, он осторожно заглянул в окно. И первое, что он увидел, была кровать с красной подушкой, на которой безмятежно спал Антихрист.

Момент показался сапожнику подходящим. Не долго думая, он попытался забраться в комнату через окно, но отверстие оказалось слишком узким. Тогда он решил расширить его и принялся терпеливо отдирать штукатурку и выламывать один за другим кирпичи.

За этим занятием его и застал случайно проходивший мимо цирюльник. Он удивился, остановился и несколько мгновений молча наблюдал за сапожником. Потом подошел вплотную и тронул его рукой за плечо, больше из любопытства, нежели заподозрив что-то неладное.

Сапожник обернулся, и его лицо исказила гримаса гнева. Он подумал, что этот гнусный обыватель хочет ему помешать в деле спасения церкви и святой веры. А потому он, не медля ни секунды, свалил цирюльника с ног двумя могучими ударами и спокойно продолжал делать свое дело.

Но на крик цирюльника прибежали еще несколько человек, среди которых были два полевых сторожа с саблями и карабинами. Увидев их, сапожник вообразил, что это стражники, пришедшие арестовать его, и отчаянно бросился на более рослого из них.

Сторожа не понимали, что происходит. На них градом сыпались удары. Когда же наконец старший из них по званию смекнул, что имеет дело не с местным жителем, а с чужаком, он отбежал на несколько шагов, взвел курок своего ружья и выстрелил.

Пуля пробила сапожнику грудь. Он зашатался, упал, рванулся встать, но упал снова. Небо померкло у него в глазах...

Цирюльник, который в последнюю войну был помощником у полкового хирурга, при звуке выстрела бросился бежать, но, увидев, что его противник лежит на земле, вернулся, чтобы осмотреть рану.

Сапожник узнал своего врага. Он напрягся и сделал последнюю попытку подняться, но сумел только слегка шевельнуть рукой.

- Лежи и не двигайся, - сказал цирюльник. - Я лекарь и худого тебе не сделаю. Твои дела и так плохи...

Сапожник это и сам чувствовал. Из его раны лилась кровь, ему было больно дышать. Он сознавал, что сейчас умрет, а Антихрист остается жить и восторжествует на этом свете... И глубокая горечь охватила его: эти люди в своей слепоте и непонятливости помешали ему одолеть противника самого Бога. Перед его угасающим взором встало зло, воцарившееся в мире. Весь свой гнев и все свое горькое разочарование он выплеснул в последних словах - очень немногих, ибо говорить ему было трудно.

- Ты... и вы двое, там... - прохрипел он, поочередно указывая на цирюльника и на сторожей, - и прокурор, и начальство... и король... Вы все ослы... стадо ослов!

После этого он вытянулся, выплюнул сгусток крови и умер.

Когда через час с виноградника вернулась домой жена, мертвый сапожник все еще лежал перед ее дверью. Сначала она подумала, что это просто прохожий, которого поразил солнечный удар. Ибо лицо его было худым и осунувшимся, да и бороду ему в тюрьме сбрили. И она возмутилась на людей, оставивших его в таком жалком состоянии на солнцепеке, и побежала в дом принести воды.