Розалина снимает сливки - [27]

Она вздрогнула. Но по крайней мере он ее дразнил, а не называл лгуньей.

– То, что ты выводишь меня из себя, означает, что ты уже смирился?

– Может быть. Скажу, когда мы узнаем друг друга лучше.

Розалина не была готова к огромному облегчению, которое нахлынуло на нее. Она не знала, заслужила ли второй шанс, но, черт возьми, хотела им воспользоваться. И да – как раз тогда, когда напомнила себе, что ее приоритетом была выпечка, а не парни. Но разве Анвита не права? Разве не нормально хотеть и того и другого? Ее учили стремиться к высоким целям. И хотя родители не были в восторге от ее нынешней цели, если она сможет выйти из этой ситуации с десятью тысячами долларов, контрактом на издание книги, новой карьерой и архитектором, то все это будет достаточно весомыми галочками в графе «Жизнь удалась».

Только была одна проблема.

– Мне не о чем рассказывать, – призналась она.

– Правда? А мне кажется, что у тебя было довольно насыщенное событиями прошлое.

Выражение «насыщенное событиями» было мягче многих других по этому поводу.

– В самом деле?

– А разве нет? Я знаю, что говорят о быстрых выводах, но мне не верится, что ты с самого начала планировала забеременеть в девятнадцать-двадцать лет.

– Да, не совсем. Я собиралась стать врачом.

Он улыбнулся.

– Значит, ты была опасно близка к истине касательно учебы и без нужды далека касательно путешествия?

– Я же сказала, что запаниковала.

– И призналась, что из тебя плохая лгунья.

– Да, – согласилась она смеясь. – И я не врала.

Наступило молчание. Оно не было комфортным. Но и не настолько ужасным, как потереть глаза руками, которыми чистил чили.

– Итак. – Ален сделал деликатную паузу. Такую, которую Розалина слышала или, скорее, не слышала раньше. – Ты не обязана рассказывать мне то, что не хочешь, но что произошло на самом деле?

Она пожала плечами.

– Ничего такого. Тут нет большой тайны. Девушка, с которой я встречалась, изменила мне, и я вернулась к парню, который мне немного нравился. Мы были вместе какое-то время, но пару раз были неосторожны, потом пару раз повезло, потом повезло меньше. И… да.

– И он просто взял и ушел от тебя?

– Нет, я не Фантина[3]. В этом плане он поступил правильно. Но никто из нас не хотел брака. И нам казалось, что ради этого все равно не стоит жениться.

– Я не намекал, что твоему отцу надо было выстрелить в него из ружья. Я имею в виду, что нужно учитывать и финансовую сторону вопроса.

– Я получаю алименты. – Она снова пожала плечами. – Он теперь инженер-гидролог, так что они довольно щедрые.

Ален на мгновение задумался, а затем осторожно сказал:

– Как-то несправедливо, что он смог исполнить свою мечту, а ты – нет.

Что ж. Такой разговор невозможно вести, не чувствуя себя отвратительно. Хуже того, люди продолжали находить все новые и новые способы нагонять на нее ужас. Честно говоря, «Увы, твои мечты обернулись прахом» – это лишь иначе сказанное «Ох, бедняжка, твоя жизнь разрушена». Но в случае с Аленом речь шла исключительно о ней и о том, кем она могла бы стать, несмотря на общий принцип, что милые девушки из среднего класса бросают университет, чтобы делать карьеру, а не рожать детей.

Что-то… что бы она ни почувствовала, должно быть, отразилось на ее лице, потому что он остановился и осторожно повернул ее к себе.

– Извини, Розалина, – сказал он. – Я не хотел задеть тебя за живое.

Было слишком сложно. Потому что, несомненно, было больно. Просто она не совсем понимала, откуда исходит эта боль. Она сделала глубокий вдох.

– Нет, все в порядке. Я сделала свой выбор. Я люблю свою дочь и… и… и… вот и все.

– Я понимаю. Но, – он пристально посмотрел на нее, – у тебя, наверно, были… варианты?

Она знала, что за эвфемизм стоял за «вариантами».

– Ты имеешь в виду, почему я не сделала аборт?

В его глазах промелькнуло удивление. Возможно, он не ожидал, что она это скажет. Большинство людей не ожидало.

– Наверно, да.

– Я не захотела. Это не важное политическое заявление, но я не религиозна. В тот момент для меня было правильно… не делать его. Поэтому я не стала.

– А твои родители не сумели… – он махнул рукой, – что-нибудь придумать?

Она невольно засмеялась.

– Что-нибудь придумать? Ты как будто предлагаешь, чтобы парень по имени Джоуи Девять Пальцев сделал мне бетонный макинтош.

– Я скорее имел в виду, что они могли бы присмотреть за ней, а ты бы тем временем вернулась в университет.

Конечно, у них был и такой разговор.

– Ты уже знаком с моим отцом. Ты бы оставил с ним человека, которого любишь больше всего на свете?

– Ты ведь выросла хорошим человеком.

Если не считать работы без карьерного роста, едва оплачиваемых счетов и смутной уверенности в том, что она все испортила, возлагая все надежды на телевизионное шоу по выпечке, то… да.

– «Хороший человек» – это как раз то, кем я стараюсь быть.

Его рот изогнулся так, словно он намекал ей запрыгнуть в его двуколку.

– Ты лучше, чем просто хороший человек. И ты это знаешь.

Это были лишь слова. Явно лишь слова. Но втайне она была рада, что он считал ее такой.

– Спасибо. Ты… тоже вполне хороший.

– Полегче. Такой лестью недолго вскружить мне голову.

Она застенчиво засмеялась.