Роза ветров - [112]

— Молодцы ребята, — сказал он тоном человека, понимающего толк и в оружии, и во всем, что касается его применения.

Он даже слегка скривил губу, потому что ему вдруг показалось это внушительным и серьезным.

Однако ни казак, ни «мастеровые» ему не ответили. Каждый продолжал заниматься своим делом, не взглянув на него и краем глаза.

Матрос еще покивал немного, безмолвно подтверждая высказанную сентенцию, затем стушевался и больше уж голоса не подавал.

Тем временем Юшин внимательно изучил весь внушительный арсенал, после чего выпрямился и, так не сказав ни слова, вернулся к борту. Осиротевший Митюхин хотел было двинуться за ним, поскольку чувствовал себя уже как бы обязанным к тому, но на его счастье мимо пробегал боцман Иванов.

— А ты чего здесь? — напустился он на матроса. — Ну-ка пошел на бак! Живо! На якорь встаем скоро.

И Митюхин, довольный, что в его жизнь вернулся понятный ему простой смысл, вприпрыжку помчался туда, куда указала надежная боцманская длань.

Всесильный матросский бог ничуть не ошибался относительно скорой постановки на якорь. Котельное озеро было где-то рядом, и на палубе ждали только знака от Юшина, чтобы убирать паруса. Простояв неподвижно у борта еще около четверти часа, он этот знак наконец подал. На реях снова закипела работа, на баке ожила якорная команда. Невельской спустился в каюту за черкесским пистолетом, который подарил ему перед самым отходом судна из Кронштадта Николай Николаевич Муравьев, и через минуту был готов к высадке.

— Геннадий Иванович, — подошел к нему старший офицер. — Позволь мне с ними на берег поехать. Стоит ли тебе рисковать? Впереди гораздо важнее дела.

— Остаешься за командира, — ответил Невельской и отвернулся.

Он понимал, что в случае непредвиденных осложнений ставит под угрозу основную задачу похода, однако сейчас, именно в начале всего предприятия, экипажу требовалось увидеть своего командира решительным и готовым идти до конца. Он даже радовался этой неожиданно открывшейся возможности, которую в противном случае пришлось бы искать на Сахалине или в устье Амура. Здесь же ему щедро давался пробный шар. Никаких опасений за свою жизнь он не испытывал, и если присутствовало постороннее чувство, то это была скорее своеобразная веселая злость. То же самое было с ним три года назад в Лиссабоне, когда он прислушивался к шагам тех нескольких человек, что опрометчиво решили напасть на великого князя.

Невельской отдал приказ готовить шлюпку и собирался присоединиться к полностью готовым уже «мастеровым», как вдруг Юшин сгреб одного из них за плечи. Крепко прижав его к себе, он вытащил у него из кармана четырехствольный французский терцероль. Судя по тому, что казак наверняка знал, где находится пистолет, он не из праздного любопытства подходил до этого к «мастеровым». Товарищи захваченного врасплох Каменщика немедленно окружили Юшина со всех сторон и наставили на него свой арсенал. Моряки от неожиданности замерли кто где стоял.

— Тихо, мужики, тихо, — прогудел Юшин, приставляя пистолет к виску своего пленника и взводя курок. — Мне много не надо… Топор дайте… И все живы будут.

Не сводя с казака глаз, Плотник медленно вынул из заплечного мешка боевой индейский топорик и положил его на палубу перед собой.

— Нет, эту козявку себе оставь. Обычный топор давай. Хороший.

Невельской посмотрел на боцмана, тот кивнул в ответ и шепнул что-то стоявшему рядом с ним матросу. Через минуту Юшину принесли старый плотницкий топор.

— Другое дело, — вздохнул казак и отпустил «мастерового».

Швырнув на палубу казавшийся крохотным в его руке терцероль, он подхватил инструмент, широко повел им вокруг себя, так что «мастеровых» одна лишь сноровка уберегла от неминуемой гибели, а затем тяжело и гулко побежал к левому борту

— Я вас предупреждал, — сказал Невельскому юнкер Ухтомский, после того как за бортом прозвучал громкий всплеск. — Теперь в поле придется ветра искать. Да к тому же и в темноте.

8 глава

Пока шлюпки с десантом добрались до берега, стало действительно очень темно. Грести пришлось против сильной волны, которая нещадно осыпала колкими холодными брызгами. Весла время от времени зачерпывали пустоту, моряки чертыхались, а «мастеровые» только успевали хвататься за бортик, чтобы остаться в шлюпке, когда она в очередной раз проваливалась куда-то в преисподнюю носом вперед. На суше, впрочем, они мгновенно переменились. От их беспомощности, неизбежной у всякого сухопутного человека, попавшего на утлом суденышке в серьезную качку, уже через минуту после того, как они ступили на скользкие камни, не осталось даже следа.

На берегу «мастеровые» слаженно выстроились таким образом, что Невельской оказался точно в центре замкнутого и защищенного со всех сторон пространства. Через пять минут эта фигура, напоминавшая один из боевых порядков древнеримской пехоты, двинулась через перешеек, отделявший, согласно карте, Котельное озеро от океана. Пройти предстояло около двухсот метров, и за время движения ни один из «мастеровых» не нарушил строгого порядка, оставаясь ровно на том расстоянии друг от друга и от командира «Байкала», какое было установлено в начале пути. Ровный гул океана за спиной в первые минуты полностью заглушал все остальные звуки, но когда отошли на достаточное расстояние и Невельской стал различать иные шумы, он понял, что если и улавливает звук шагов, то исключительно своих собственных. «Мастеровые» передвигались по суше абсолютно бесшумно. Закрой он глаза — мог бы поклясться, что идет вглубь побережья один.