Роза в уплату - [14]

Когда он вошел, Джудит вздохнула, однако учтиво предложила Годфри освежающее питье и в который раз вынуждена была терпеливо выслушать его доводы, которые имели лишь одно достоинство: они ничуть не походили на любовное ухаживанье. Его слова были продиктованы здравым смыслом, а не чувствами. Впрочем, он говорил верные вещи. Его дело и ее, соединенные вместе, если их и в дальнейшем вести так же успешно, как они велись до настоящего времени, могут стать серьезной силой не только в городе, но и в графстве. Джудит окажется в выигрыше, по крайней мере с точки зрения увеличения богатства, и он тоже. Да и как мужчина не так уж он и плох: хотя ему уже исполнилось пятьдесят лет, он все еще был видный мужчина, высокий, энергичный, с хорошей фигурой, густой седой шевелюрой и решительным лицом. А если он ценит деньги, то ценит также и внешний вид, изысканность и позаботится, хотя бы из соображений собственного престижа, чтобы у его жены были такие красивые наряды, как ни у одной другой женщины в графстве.

— Ну, ну! — произнес Годфри Фуллер, видя реакцию Джудит и принимая ее без обиды. — Я умею ждать, госпожа, и я не из тех, кто легко сдается или меняет свои взгляды. Вы сами поймете, что я прав, и я не боюсь соперничества молодых вертопрахов, которым нечего предложить, кроме своей смазливой физиономии. Да, мое лицо немолодо, оно неплохо послужило мне, и я всегда готов поставить на него против их мордашек. У вас хватит здравого смысла, милочка, не выбирать парня только за то, что он красив и ловко сидит на лошади. Подумайте хорошенько, что мы сможем сделать, если все суконное дело будет в наших руках — от овцы с ее шерстью до готовой материи на прилавке и платья на заказчике.

— Я думала об этом, — ответила Джудит, — но я не намерена снова выходить замуж, мастер Фуллер.

— Намерения могут измениться, — заявил Годфри решительно и поднялся, собираясь уходить.

Подчиняясь необходимости, Джудит протянула ему на прощание руку, которую он поднес к губам.

— Ваши тоже? — спросила Джудит с легкой улыбкой.

— Мои намерения не изменятся. Если изменятся ваши, то — вот он я. Я жду.

С этим Годфри ушел, таким же быстрым шагом, как пришел. Было похоже, что его терпению и настойчивости не будет конца, однако пятьдесят лет — возраст, плохо подходящий для долгого ожидания. Скоро ей придется что-то предпринять в отношении Годфри Фуллера, а что можно противопоставить его самоуверенности, кроме того, что она делала все время, — продолжала отражать его атаки и отказывать ему с тем же постоянством, с каким он предлагал ей выйти за него замуж. Джудит не менее, чем Годфри Фуллер, была воспитана в сознании того, что должна заботиться о деле и о тех, кто трудится на его благо, и не могла представить себе, что отдаст окрашивание и валяние сукна другому хозяину.

Тетя Агата Кольер, которая сидела тут же, чуть в стороне, и шила, откусила нитку и произнесла сладким голосом, как будто обращалась к избалованному ребенку, так иногда она разговаривала с племянницей, благодаря доброте и заботам которой жила в полном достатке:

— Ты никогда не отделаешься от него, если будешь так учтива. Он принимает это как поощрение.

— Он имеет право высказать свои взгляды, — ответила Джудит безразличным тоном, — и он прекрасно знает, что думаю об этом я. Сколько бы он ни предлагал, я могу каждый раз отказывать.

— Ах, душенька, верю, что можешь. Не годится он тебе в мужья. И ни один из этих молодых людей, о которых он говорил, тоже не годится. Ведь ты знаешь, что нет в мире второго для той, что познала радость с первым. Уж лучше продолжать свой путь в одиночестве! Я все еще горюю по своему мужу, хотя он давно умер, — проговорила тетка, вздыхая, качая головой и вытирая легко набежавшую слезу, как она делала тысячу раз с тех пор, как стала жить в этом доме, смотреть за кладовыми и бельем и привела сюда своего сына, чтобы тот помогал Джудит вести дело. — Если бы не мой мальчик, который был мал и не мог позаботиться о себе, я бы ушла в монастырь в тот же год, как умер Уилл. В монастыре охотники за богатством не будут докучать женщине. Там ей будет спокойно, да-да.

Тетя Агата села на своего конька. Иногда казалось, что при этом она не понимает, что говорит в общем-то сама с собой.

В молодости она была хорошенькой, ее лицо и сейчас еще было розовым и сохранило приятные округлые черты, которые странным образом не соответствовали настороженно-острому взгляду ее голубых глаз и натянутой улыбке, появлявшейся у нее на губах в самую неподходящую минуту. Тогда казалось, что за ее мягкой внешностью таятся недобрые мысли. Джудит не помнила своей матери и часто думала о том, были ли похожи сестры. Однако эти люди — мать и сын — были ее единственными родственниками, и она без колебаний пригласила их жить вместе с ней. Майлс вполне отрабатывал то, что она на него тратила. Он показал себя превосходным управляющим во время долгой болезни Эдреда, когда Джудит не могла думать ни о чем другом, как только о муже и о будущем ребенке. А когда она вернулась в лавку, у нее не было желания снова брать бразды правления в свои руки. Джудит делала свою долю работы, как полагалось, присматривала за всем, однако она позволила, чтобы Майлс сохранил за собой место старшего мастера-суконщика. Лучше, если такой влиятельный торговый дом будет представлять мужчина.