Роза - [121]

Но, когда Блэар постучал в дверь, никто не отозвался. Поскольку Блэар видел поднимавшийся из трубы дым, он направился к задней, кухонной двери. Однако и там на его стук не ответили. Через окно было видно, что на кухне темно, стол накрыт на одного человека, на тарелке рядом с экзотическим апельсином лежало пирожное. В глубине холла горела свеча, свет ее отражался в белом платье сидевшей там молодой женщины. Блэар ясно видел ее, но это длилось лишь мгновение, потом женщина задула свечу.

Женщина была рыжеволосой, и Блэару вначале показалось, что это Роза; однако лицо сидевшей было слишком круглым. Каким-то странным образом она напоминала одновременно и Шарлотту, и Розу. Однако Шарлотта смотрела бы сейчас на Блэара с холодной яростью, Роза — с ленивым безразличием кошки. В глазах же прячущейся в доме девушки Блэар видел лишь панический страх.

Блэар позвал девушку через закрытую дверь и снова не получил никакого ответа. В ничем не нарушавшейся тишине он почти физически ощутил легкие прогибы половых досок: это девушка отошла подальше в глубь холла. Сшитое из муарового шелка платье позволяло предположить, что девушка принадлежит к высшему обществу. Но столь очевидно продемонстрированный ею страх заставил Блэара сделать вывод, что скорее перед ним одна из подопечных Шарлотты из «Дома для женщин», какая-нибудь «падшая» фабричная работница или шахтерка, скрывающаяся тут от праведного гнева отца. Кем бы она ни была, но ни стук, ни попытка подозвать ее не смогли заставить девушку подойти к двери.

Блэар махнул рукой и уехал. Под дождем от его лошади шел пар. Блэар сообразил, что похож сейчас на цыгана, старьевщика или бродячего лудильщика, вообще на человека, от которого, судя по его внешнему виду, можно ждать только неприятностей. Типам с такими физиономиями двери не открывают.

Не обнаружив в доме Шарлотты, он даже испытал определенное облегчение. Блэар не представлял себе, что и как он стал бы ей говорить: попытался бы объяснить, что ничего не знал о подлинных мотивах епископа, или же спустил бы с цепи сидящего у него в душе дьявола и сделал бы все, чтобы толкнуть Шарлотту в объятия Роуленда. Если бы во время последнего их разговора он встретил со стороны Шарлотты не холодное презрение аристократки, а что угодно иное, просто нормальное — как у Розы — биение человеческого сердца, какой-то минимум теплоты и доброго отношения, все могло бы сложиться иначе. Повинуясь внезапно возникшему импульсу, он тогда сказал, что уедет из Уигана, а Шарлотта просто бросила это предложение ему обратно в лицо, как половую тряпку.

Настроение у Блэара портилось все сильнее, чему помогали сгущавшаяся темнота, усиливавшийся ветер, перестук голых ветвей у него над головой. Он зажег фонари коляски, хотя в наступавшем мраке больше доверял инстинкту лошади, чем собственному зрению. Теперь он уже и сам не понимал, для чего предпринял эту вторую попытку заключить с Шарлоттой перемирие.

Дорога шла к северу, уводя от Уигана; если верить компасу, Блэар приближался к границе имения. Сильный порыв ветра подхватил листья, и они закружились вокруг коляски, словно летучие мыши. Когда Блэару уже начало казаться, что он едет не туда, дорога впереди осветилась двумя яркими параллельными лучами света, и откуда-то издалека докатился низкий рокочущий звук грома.

Вспышки на мгновение ослепили Блэара, и ему внезапно пришло в голову, что и Шарлотта, и Роза — каждая по-своему — в высшей степени незаурядные личности; а лицо той девушки, которую он видел в доме, внешне миловидно, но не более. И Шарлотта, и Роза были, каждая в своем роде, золотыми самородками; а эта, третья девушка — угольной пылью.

Северные ворота имения были из кованого железа. Открыли их когда-то давно, в этом положении они и проржавели. Высокие буки в этой части усадьбы уступили место согнутым ветрами хвойным деревьям. Следуя полученным от Леверетта наставлениям, Блэар отмерил пятьдесят шагов и оказался в зарослях высокого, по пояс, папоротника. В свете фонаря прямо перед ним из кипения резных папоротниковых листьев росла береза — дерево, обычно первым появляющееся на угольных отвалах.

Подойдя к ней, Блэар услышал стук капель дождя по металлу. Он пошарил взглядом и обнаружил закрепленный с одной стороны на петле металлический люк размером три на три фута; Блэар откинул его, и снизу со свистом рванулся воздух. Блэар медленно опустил в люк фонарь. Метан любит скапливаться в старых шахтах, Блэару же хотелось покинуть Уиган своими ногами, а не по воздуху. В отличие от шахтерской лампы, фонарь «бычий глаз» не предназначался для того, чтобы определять наличие газа: пламя в нем было скрыто внутри металлического корпуса, и свет выходил наружу через линзы. Единственным, что могло бы указать на наличие газа, был цвет пламени. Но когда фонарь опустился примерно на десять футов и достиг основания штольни, пламя оставалось по-прежнему желтым, свидетельствуя, что путь безопасен. Рельсов в штольне не было; значит, шахта работала еще в те времена, когда уголь из забоев вытаскивали на салазках. Блэар сходил к коляске и вернулся с толстой веревкой, один конец которой он закрепил на березе. Потом прицепил к поясу «бычий глаз» и начал спускаться по веревке в ствол шахты.