Роза - [110]

На самом-то деле Блэару снились холмы возле Кумаси, пальмы, качающие перед дождем ветвями с крупными листьями, и муэдзин, созывающий правоверных на молитву.

— Да.

— Я тоже часто сюда прихожу. Ни одного человеческого жилища вокруг не видно. Иногда я думаю об Адаме. Какая у него, наверное, была охота в садах Эдема! Прорва зверей, и все только что сотворенные. Сейчас можно всю землю облазить, не найдешь ничего подобного.

— Сомневаюсь, чтобы в садах Эдема была разрешена охота. Адам питался фруктами, любыми, кроме яблок. Никакого секса и никакой крови — по-моему, там были такие правила.

— И никакой охоты?

— Поначалу. — Блэар поднялся. — Насколько я помню, Бог только после великого потопа разрешил Ною охотиться и вложил в зверей страх перед человеком.

— Вы теперь где, в Библейском обществе?

— У епископа.

— Да, мне что-то говорили. — Внимание Роуленда переключилось на капли пота на собственном лбу. Достав табакерку, он отсыпал из нее себе на ладонь белого порошка — доза мышьяка была по крайней мере вдвое больше самой крупной из всех доз, какие доводилось видеть Блэару, — и одним махом проглотил его.

— Малярия? — спросил Блэар.

— Как это вы догадались?

— Да и догадываться не нужно.

Но этим дело не кончилось. Оставшийся на ладони влажный мышьяк Роуленд размазал по щекам. Блэару приходилось слышать, что некоторые женщины пытаются таким образом сбросить лишний вес, но чтобы этим занимались мужчины?!

— Белые лица пугают дикарей, — сказал Роуленд.

— По-моему, в вашем случае это бесполезное занятие.

— Ну, Блэар, вы и сами на черта похожи.

— Что делать, если побывал в местах, которые для белого человека — могила.

— В Западной Африке?

— В Уигане.

Роуленд дружелюбно ткнул Блэара в грудь дулом ружья:

— Возможно, вы и правы. — Взгляд его побежал вдоль каменной стены. — А что, мои мать и сестра тоже здесь?

— И епископ, и ваша кузина Шарлотта. Я полагал, вы сейчас в Лондоне, купаетесь в славе, просвещаете Королевское общество, пишете книгу, развлекаете королеву. Почему вы вернулись?

— Обнаружил здесь кое-что.

— Что же?

— Не все идет так, как надо, — усмехнувшись, ответил Роуленд.

Когда Блэар и Роуленд присоединились к пикнику, Лидия и ее мать были вне себя от удивления и восторга, на лицах же обоих Хэнни Блэар подобных чувств не увидел, Шарлотта ограничилась лишь тем, что холодно чмокнула кузена через вуаль.

Блэару это показалось странным. Он ничего не знал ни об одной из семей. И все же, когда первое оживление прошло и Хэнни и Роуленды снова расселись на ковре, его поразило, какие все они разные и как далеки друг от друга. Конечно, Роуленд был по меньшей мере на десяток лет старше своей сестры. Насколько Блэар был наслышан об обычаях английского высшего общества, детей там принято как можно раньше отправлять в школу, поэтому быть друзьями брат и сестра вряд ли могли. Шарлотта сидела на дальнем углу ковра: портрет в черном. Леди Роуленд была из всех присутствующих самой естественной: она села поближе к сыну, чтобы иметь возможность время от времени поглаживать его по руке, словно для того, чтобы липший раз увериться — это он, во плоти, он и в самом деле вернулся.

Хэнни раздал присутствующим бокалы с шампанским, сопроводив свои действия нарочито торжественными, будто молитва, словами:

— И сказал отец блудного сына: «Принесите быстро самые лучшие одежды и наденьте их на него; наденьте ему кольцо на палец и сандалии на ноги. Забейте самого жирного тельца, будем пировать и праздновать: сын мой был мертв, а теперь он ожил; он пропал, но теперь он нашелся!» Но племянник, возвратившийся домой со славой и честью, это гораздо лучше, чем возвращение блудного сына.

— Я полагаю, это относится ко мне, а не к Блэару, — проговорил Роуленд.

— Перестань, не смешно, — заявила леди Роуленд. — Как Лондон? Расскажи, как тебя приняли в Королевском обществе? Как им понравился твой подарок?

— Какие ужасные лапы! — содрогнулась Лидия.

— Раз уж ты решил вернуться, Роуленд, — сказал Хэнни, — преподобный Чабб хотел бы, чтобы ты встретился кое с кем из рабочих. По-моему, неплохая идея.

— Блэар говорил, что все прочие части гориллы у тебя в другом ящике. Это правда? — спросила Шарлотта.

— Блэар вряд ли способен понять, чем занимается настоящий исследователь-первопроходец, — заметила леди Роуленд, обращаясь к сыну. — Не хочу обидеть Блэара, но ведь он был в Африке наемным работником твоего отца. Работал за деньги. Верно, Блэар?

— Я до сих пор его наемный работник и до сих пор работаю за деньги, — ответил Блэар.

— И при этом такое удивительно близкое знакомство со всеми нами, — съехидничал Роуленд.

— Как ты думаешь, работорговле скоро придет конец? — спросила Лидия брата.

— Только когда Британия возьмет под свою защиту всех свободных людей, — ответил Роуленд.

— Британия переправила восемь миллионов рабов в Вест-Индию и в Америку, — заметил Блэар. — Пройдите по Ливерпулю и посмотрите, над сколькими дверями висят резные африканские маски. Англия просто уходит из этого бизнеса, только и всего.

— Что может быть лучшим примером разницы между идеалистом и человеком, работающим за деньги, а? — обратилась леди Роуленд к Шарлотте.