Роза на кресте - [2]

— Вот, — шмыгнув носом и промокнув носовым платком глаза, сказала она и выложила тетрадь на стол перед главным редактором, — это все что у меня осталось от брата — его история любви и ненависти.

— И что это? — без особого любопытства поинтересовался редактор. К нему ежедневно и просачивались бочком, и врывались, как ураган, а то и просто заходили вот такие молоденькие девушки, которые написали любовный роман, бестселлер, и жаждали прославиться, опубликовать его как приложение к журналу.

— Что вы хотите? — снова спросил редактор, нисколько не изменив тона, даже не добавив в голосе любопытства.

— Ничего, — пожала плечами девушка. — Если вы в этих записях ничего не найдете интересного для себя, то просто вышлите мне этот дневник по адресу.

Она сверху на тетрадь положила уже подготовленный пластиковый почтовый конверт с заполненным адресом.

Негромко всхлипнула, развернулась и ушла.

— Посмотри эти писульки, — почему-то попросил меня редактор, ставшего случайным свидетелем этой сцены. — Не будет ничего интересного для нас, упакуй и отправь. Пусть девушка попытает счастья в другом издательстве.

Дневник велся, судя по всему, молодым мужчиной от первого лица, я же позволил себе совсем немного переделать записи, добавил свои мысли, уж больно меня захватила написанная история, и предложил редактору выделить в журнале несколько страниц под роман, как я его тогда обозвал.

Тот согласился, так как одна статья не поступила в редакцию вовремя, а выхода журнала ждала огромная армия его поклонниц.

В то время ни я, ни главный редактор совершенно не ожидали, что редакцию завалят письмами, а телефон буквально раскалится добела — читательницы требовали роман, продолжения которого почему-то не оказалось в следующем номере журнала. В срочном порядке пришлось приносить извинения и печатать дополнительный тираж…

Вот такая история произошла с тетрадью в коленкоровой обложке.

Со временем записи из тетради и разрозненные главы, опубликованные на страницах глянцевого журнала, я свел вместе, пропустив через свое личное восприятие, и теперь пытаюсь представить на суд читателей.

Продолжение пролога

Кафе «Изабелла» — мужской клуб по интересам с женским именем, собиравший в своих стенах и под своей крышей только представителей сильного пола. И не надейтесь, вам не предложат здесь пива, только изысканные вина. Стоимость одного бокала хорошего «Семильона» доходила до ползарплаты рабочего на швейной фабрике, а бокал «Сотерна» с кусочком «Рокфора» мог стоить и все две.

Адриану иногда казалось, что хозяин сам ходил пешком в провинцию Бордо, чтобы принести на своих плечах те вина и сыры, что он предлагал своим посетителям. И не смотря на это, он ни за что не променял бы этот клуб на сотню других. Ему все нравилось — и лиловые тяжелые портьеры на окнах, и мерное жужжание кондиционеров, и тихие разговоры с друзьями, и последние сплетни. Да-да. Думаете, мужчины не сплетничают? Заблуждаетесь, только мужчинам сплетни и подвластны, только сплетни позволяют им становиться великими политиками. Это женщины косточки соседке перемоют и на этом успокоятся. А мужчины, нет, они не просто перемоют, проанализируют, почему это им захотелось соседке косточки перемыть, сделают из этого выводы и начнут войну, если их выводы не совпадут с выводами тех, с кем они косточки перемывали, проиграют, посплетничают, развяжут новую войну.

Но больше всего в этом клубе Андриану нравились вина. Красные, белые. Он не пил крепких напитков, пил только вина с их изысканными букетами, заедая кусочками сыров. И сыры. Страсть к сырам у него появилась давно, пожалуй, с тех самых пор, когда он жил в Провансе.

Адриан задумался. Бордо, Прованс — как давно это было?

Именно сегодня он решил отказаться от обычного «Бордо» или «Семильона» и побаловать себя «Сотерном».

— Ты в лотерею выиграл, не иначе, — поинтересовался Витал, его неизменный партнер по пятничному преферансу. Вот уже как десять лет они исключительно по пятницам собирались у Адриана дома, в его холостяцкой квартире, чтобы расписать «пулю» — он, Адриан, Витал, Грей и Алекс.

Это были его друзья. Друзья, пока он жил здесь, в этом городе. Еще пара-тройка лет и он их покинет, слишком будет заметно, что они за это время изменились, постарели, а он как был молодым тридцатилетним мужчиной, так и остался. Ненавидел он то время, когда надо было все бросать и переезжать в другое место, при этом желательно было менять страну, а не только город. Снова налаживать быт, привыкать к новому имени, устраиваться на работу. Впрочем, он мог и не работать — денег у него и без этого хватало, не один счет был открыт по миру в разных банках. Только скучно было одному, тоскливо. Вот и старался он обзавестись друзьями, пусть даже на короткий срок.

Молодого журналиста Адриан заметил сразу, как только тот вошел в зал и остановился на пороге, озираясь по сторонам. Он улыбнулся, по всему было видно, что собираясь с ним на свидание, молодой человек надел самый лучший свой костюм, который в этом заведении смотрелся просто нелепо, в силу того, что остальные посетители одеты были в клубные лиловые цвета. Так повелось давно, сюда приходили, а не заходили случайно, наверное, с тех самых пор, как Адриан впервые переступил порог этого заведения, в лиловом костюме, по оттенку совпавшем с обивкой мягких диванов в зале. Тех диванов давно уж нет, их заменили на ультрамодные, но только посетители по-прежнему приходили в лиловом.