Роза и Рикардо - [89]

— Идиоты! — стукнул Манкони кулаком по столу. — Ясно как день - они ее упустили, а теперь охотятся за совершенно другой. Им нужно было убрать художницу, а они гоняются за певицей. Конечно, этим дуракам один черт, что поет, что рисует! Но в любом случае это дело будет их последним.

Шеф вздохнул. Придется связаться с тайным агентом, которого он использовал только для самых тонких деликатных поручений.

«Да, а как же быть с этой, певицей? — вспомнил Манкони и, не задумываясь, принял решение: — На всякий случай — убрать».

Лус выходила из консерватории, когда кто-то окликнул ее по имени: «Лус Мария». Девушка оглянулась — не так часто ее называли полным именем. Она ожидала увидеть кого угодно, но только не его — этого человека с несоразмерно маленькой головой и водянистыми глазами пресмыкающегося. Он стоял и улыбался ей, чем-то напоминая Лус удава перед кроликом, который радуется, заранее предвкушая сытный ужин.

Несмотря на жару, Вилмар Гонсалес был по-прежнему в сером костюме и галстуке. «Динозаврам, наверно, не бывает жарко», — подумала Лус.

Она холодно поздоровалась с проповедником, надеясь, что он пришел сюда вылавливать новых жертв для выступления во время проповеди и ей удастся быстро от него отделаться.

— Я очень рад вас видеть, сеньорита Лус, — проповедник улыбнулся еще шире и стал еще больше похож на удава. — Не хотите ли зайти куда-нибудь выпить со мной сока? Такая жара.

— Нет, спасибо, — сухо ответила Лус. — Вы, наверно, заняты. Не могу отвлекать вас от срочных дел.

— Напротив, я совершенно свободен, — продолжал улыбаться доктор Гонсалес. — И я пришел сюда специально для того, чтобы встретиться с вами. Видите, — сделал широкий жест рукой, — жду вас под немилосердно палящим солнцем. Но долготерпение бывает вознаграждено — и вот я встретил вас.

Все это начало порядочно раздражать Лус. У нее в последнее время было и так много проблем, а тут еще этот... У нее не было ни времени, ни желания общаться с этим противным субъектом, и потом этот звонок по телефону...

— Мы, кажется, не договорили в прошлый раз, — вкрадчиво сказал Гонсалес. — Помните, мы разговаривали не телефону относительно одного весьма щекотливого обстоятельства. - Он внимательно посмотрел на Лус, следя за изменением выражения ее лица. - Вы не можете не помнить. Вы были так потрясены тем, что услышали, что телефонная трубка выпала из ваших нежных пальчиков.

Лус резко махнула рукой, чтобы прекратить это словесное извержение:

— Что вам от меня надо?!

Проповедник вздохнул:

— Что мне надо от любого из смертных? «Итак, покайтесь и обратитесь, чтобы загладились грехи ваши». Я хочу, чтобы вы выслушали меня, дорогая Лус Мария. Вспомните, что значит ваше имя — «Свет Мария», то есть «Мария Пресветлая». Но что же мы стоим на солнцепеке? Пойдемте в кафе, поговорим.

Лус вспомнила тот странный и неприятный разговор, который почти забыла после всех событий последних дней, и молча последовала за проповедником.

Взяв бутылку минеральной воды, доктор Гонсалес наполнил свой стакан и стакан Лус и, улыбаясь какой-то крайне неприятной улыбкой, сказал:

— По телефону мы с вами, кажется, говорили о братьях. Будем же и мы с вами братом и сестрой.

С этими словами он легко, но властно положил руку на маленькую ладонь Лус. От этого прикосновения ее передернуло — ладонь проповедника оказалась сухой и шершавой, как змеиная кожа. Гонсалес снова улыбнулся ей. Лус попыталась тихонько убрать руку со стола, но ладонь Вилмара Гонсалеса силой удерживала ее на месте.

— Когда мы познакомимся поближе, дорогая Лус Мария, — вкрадчивым голосом заговорил проповедник, — вы поймете, что я буду вам лучшим старшим братом, наставником во всех делах, как в небесных, так и в земных.

Его голос стал каким-то вязким, масляным, и Лус сделалось противно, как будто она взяла в руки неприятное склизкое животное. Она выдернула руку и положила ее себе на колени. Затем сухо сказала:

— Доктор Гонсалес, мне кажется, вы хотели что-то сказать о якобы существующем моем единокровном брате. Надеюсь, вы не станете утверждать, что это вы сами.

Проповедник рассмеялся:

— Часто считается, что мы, люди, посвятившие себя служению Господу, враги юмора. Это не так. Я люблю острое словцо. Право, Лус Мария, вы просто прелесть.

Лус не успела опомниться, а он уже подносил ее пальцы к губам. Она почувствовала влажный поцелуй. Доктор Гонсалес не торопился, и Лус пришлось опять почти силой вырвать у него из рук свою ладонь.

— Хорошо, — улыбнулся Гонсалес, — вернемся к вашему единокровному брату. Это прелестный мальчишка, ему скоро будет одиннадцать. Смышленый, развитой, прекрасно учится. Его зовут, естественно, Рикардо. Несчастная мать назвала дитя именем его отца которого уже и не ожидала увидеть.

— Вы это серьезно? — спросила Лус. — Но кто она? И откуда вы узнали об этом?

— Это одна святая женщина, — ответил Вилмар. — Я познакомился с ней в тот тяжелый для нее период, когда она работала посудомойкой в кафе, чтобы заработать на жизнь себе и своему малышу.

— Но что вы хотите от меня? — недоуменно спросила Лус.

— Я хотел посоветоваться с вами, — серьезно сказал доктор Гонсалес, но Лус послышалась усмешка в его голосе. — Возможно, стоит сообщить об этом вашему отцу... и матери. У них ведь нет сыновей.