Роза и Рикардо - [27]

— Такая с ящиком для красок? — спросила торговка жареными каштанами.

Кике утвердительно кивнул.

— А зачем она тебе понадобилась? — подозрительно взглянула на него торговка. — И не говори мне, что она твоя племянница, все равно не поверю.

Кике сверкнул глазами и с угрожающим видом шагнул было к корзине с каштанами, но Чучо проворно опередил его.

— А он и не говорит этого, милая сеньора!

Кике издал какой-то приглушенный звук, похожий на кашель и на рычание одновременно.

— Ты ведь и не говоришь этого, правда, Кике? — обернулся на своего товарища Чучо. — Она вовсе не его племянница, а моя! — заявил он, и прежде чем торговка успела что-то ответить, Чучо галантно взял ее за руку и доверительно сказал: — Мне очень жаль, что мы оторвали вас от вашего бизнеса, дорогая сеньора, и хотим возместить вам доставленное беспокойство. Вот вам тысяча песо.

При виде денег морщины на лице торговки разгладились, и она взглянула на Чучо гораздо ласковее.

— Много тут ходит всяких девчонок, — неопределенно сказала она. — Почем мне знать, которая из них твоя племянница. Ты говоришь, с ящиком для красок... Художница, значит... Надо подумать.

Чучо вытащил еще одну бумажку:

— Подумайте, сеньора. Вот вам еще тысяча песо за вашу любезность. — Он широко улыбнулся торговке, показывая прокуренные зубы.

— Ну если это твоя племянница, так ты и сам должен знать, что она любит выходить или утречком, или уже ближе к вечеру. И здесь она не останавливается, по набережной не гуляет, а уходит куда-то туда, — торговка неопределенно махнула в сторону гряды скал.

— Конечно, я это знаю, — заверил ее Чучо. — Но вы еще не сказали мне, откуда она приходит.

— Удивительно, что ты этого не знаешь, — расхохоталась торговка каштанами. — Ясное дело, вон оттуда. — Она махнула рукой в другую сторону, где высились утопающие в тропической зелени белые корпуса «Ореаля». — Но тебе самому видней, живет ли она в этой гостинице или в какой-то другой, а только ходит мимо.

— Да-да, — поспешно крикнул ей в ответ Чучо и бросился вслед за Кике, который, не ожидая окончания разговора с торговкой, уже быстро шагал по направлению к четырехзвездочному отелю «Ореаль».

Здесь, однако, их постигла неудача. Стоявший у входа в отель швейцар в ливрее, оглядев Кике и Чучо с ног до головы, преградил им путь.

Индейское лицо Кике исказилось злобой.

— А ну пусти! — проговорил он сквозь зубы.

Вместо ответа швейцар вынул из нагрудного кармана свисток и засвистел. Немедленно из неприметной двери за его спиной вышли два рослых широкоплечих субъекта с квадратными челюстями и мощными загорелыми шеями и, ни слова не говоря, остановились рядом, не спуская глаз с Кике. Чучо, увидев, что дело принимает плохой оборот, схватил товарища за руку и оттащил в сторону.

— Ты что, спятил? — жарко зашептал Чучо. — В полицию захотел?

— Какого черта он меня остановил, собака! — Черные чуть раскосые глаза Кике полыхали яростью. — Шкуру сдеру...

— Хорошо, — уговаривал товарища Чучо. — Ты обязательно ее сдерешь, но только не сегодня. Потому что если мы не найдем эту мерзкую девчонку, то шкуру сдерут с нас. Ты ведь и сам знаешь об этом, а, Кике?

Кике ничего не ответил, но дал себя увести. Друзья перешли улицу и устроились в тени раскидистой магнолии. Чучо закурил, Кике молчал, его губы были по-прежнему плотно сжаты, крылья носа раздувались — его все еще душил гнев.

— Кике, малыш, — покровительственно сказал ему Чучо, — я вижу, ты так и не научился ладить с людьми. А если ты не поладишь с человеком, ты ничего из него не вытянешь, уж поверь мне, я дольше твоего живу на свете. Поговори с человеком вежливо, найди к нему подход, сделай маленький подарок, дай ему тысчонку-другую, и он раскроется перед тобой. А давлением, испугом многого не возьмешь. Так и останешься бедным глупым Кике.

— А ты, тоже богач нашелся! — проворчал Кике, однако злиться явно перестал.

— Посиди здесь, в тени, а я подойду к гостинице и попробую что-нибудь разузнать, — сказал Чучо и, обойдя отель с другой стороны, подошел туда, где стояли большие контейнеры для мусора.

Ждать пришлось недолго. Не прошло и минуты, как с черного хода, ведущего на кухню, появился мальчик, кативший перед собой тележку с отходами.

— Давай я помогу тебе, — вызвался Чучо и, взявшись за противоположный конец тележки, помог мальчику поднять ее и вывалить содержимое в контейнер. — Как же ты справляешься с этим один? — притворно удивился Чучо.

— Лопатой, — пожал плечами мальчик.

— Да, — вздохнул Чучо. — Одним с детства приходится работать не покладая рук, а другие палец о палец не ударят. Вот как те, кто живет в этой гостинице.

— Это точно. — Мальчик вздохнул.

— Так-то, — продолжал Чучо. — Наверняка небось живут здесь одни бездельники. С утра до вечера только развлечения и танцы. Хотя, — он замолчал, как будто ему в голову пришла какая-то интересная мысль, — бывает, что занимаются каким-нибудь художеством, книги пишут, картины рисуют. Таких я уважаю.

Мальчик, видно, был рад передохнуть и продолжал стоять рядом с Чучо, кивая головой.

— Видел я здесь на набережной девушку, — говорил Чучо, — я сразу обратил на нее внимание. Художница. Не из тех, которые разоденутся и ходят, всем свои наряды показывают. Эта одета скромненько — джинсики, футболочка, ящик с красками на плече. Вот это я понимаю, а ведь тоже не бедная. Всяк трудится по-своему, — закончил Чучо свою речь поучительной сентенцией, не упомянув, однако, как именно трудится он сам.