Роза и меч - [42]

Каролине стало жутко, хотя он всего лишь высказал то, о чем несчетное количество раз за последние месяцы думала она сама. Она не забыла его слова, сказанные в Невере. «Я вернусь в Париж императором». Она никогда не сомневалась в этом. Она знала, что силы его не сломлены. И, тем не менее, его стремление к власти пугало ее – может потому, что она искала в нем скорее мужчину, чем императора. Каролина почувствовала, как его сухая твердая ладонь легла на ее руку, и с небывалой силой осознала, что жизнь без любви была бы невыносима.

Наполеон сбоку наблюдал за ней.

– Ты так задумчива. Ты все еще думаешь об англичанах? Ты что-то утаила от меня?

– Я бы хотела, чтобы мы никогда не покидали Порто-Феррайо, – тихо произнесла она.

– Не уходи от ответа. Что было еще?

– Англичане пытаются привлечь корсаров к осуществлению своих планов.

Наполеон с сомнением покачал головой.

– В этом они не добьются успеха. Корсарам знакомо такое понятие, как честь. Чего нельзя сказать о моих бывших маршалах и министрах. Эти сейчас на коленях ползают вокруг бурбонского трона… – Он не договорил фразу до конца и задумался. Потом произнес: – Они еще будут трепетать передо мной, все до одного.

Мужчины закончили делать ставки. Худой повыше подбросил перламутрового петуха. Тот, бешено захлопав крыльями, ненадолго завис в воздухе и с разлету обрушился на черного. Однако черный ловко увернулся и в тот же момент сам напал на противника сбоку. Бой долго шел на равных. Возбужденные наркотиками, они все ожесточеннее нападали друг на друга, и у того, и у другого перья потемнели от крови и прилипли к телам. Перламутровый разбежался в последний раз, но был опрокинут неожиданным ударом. Ножи, пристегнутые к ногам черного петуха вонзились в бока противника, клювом он вспорол ему горло… Каролина с отвращением отвернулась. Площадь огласилась восторженными криками.

– Император! Петух императора победил! – Мужчины повскакивали со скамеек, они радостно пританцовывали и чокались за императора зелеными пузатыми бутылками с вином.

Глаза Наполеона сияли:

– Ты приносишь мне счастье!

Однако Каролина не могла разделить его радости.

– Я боюсь.

– Разве ты сама не желала, чтобы я вернулся во Францию?

– Да, желала. – Она помолчала. Пять дней и пять ночей, проведенных с ним вместе, пробудили в ней другие желания. Она не хотела мириться с тем, что эти райские дни – лишь подарок судьбы, что дни счастья сочтены. Она посмотрела ему в глаза: – Разве мы не счастливы здесь?

Голосом, полным тепла и нежности, он задумчиво произнес:

– Я должен был бы встретить тебя раньше.

– Никогда не бывает поздно, – ответила Каролина. – Мы могли бы уехать, начать новую жизнь. Давай уедем в Америку.

Это была сиюминутная мысль. До этого она никогда не приходила ей в голову – во всяком случае сознательно.

– Америка? – подхватил он. – Я об этом тоже думал. Если бы мой сын был со мной, может, я так бы и сделал.

– Почему же ты не заберешь его к себе?

– С тех пор как я здесь, я прошу о том, чтобы они его отдали мне, – его голос был полон горечи. – Я даже не знаю, где они прячут его от меня. Я ничего не могу предпринять. Вот что самое гнусное. У меня связаны руки. Я должен радоваться, если они его оставят в живых. Лучше не думать об этом.

Поднялся ветер, упали первые тяжелые капли дождя. Где-то далеко сверкнула молния Наполеон резко встал.

– Пойдем, я здесь больше не выдержу!

Мужчины расступились, пропуская их. Вновь яркий зигзаг прорезал тучи, и глухо прогрохотал в горах гром. Дождь пошел сильнее.

Бату дожидался их на подножке кареты. Когда они поехали, Наполеон обнял Каролину, притянул ее ближе к себе, и всю дорогу они молчали как два очень близких человека, которым не нужны слова.

Решение забрать сына Наполеона на Эльбу она приняла той ночью после петушиного боя. Ни с кем об этом она не говорила. Даже императору открыла свой план только сегодня – как подарок к его дню рождения. Вся Эльба праздновала 15 августа, сорокапятилетие императора. Ранним утром из отдаленных горных деревень пришли мужчины и женщины в строгих черных одеяниях. В корзинах они принесли свои дары: цветы, фрукты, вино, самодельные расписные глиняные кружки, вышитые платки. После обеда к резиденции Наполеона, Палаццо Мулини, начали съезжаться праздничные кортежи гостей из Порто-Феррайо, и до полуночи звучала музыка и танцевали пары. В полночь, когда на горных склонах горели праздничные костры, остров был оглашен из фортов залпами салютов.

В своей комнате Каролина слышала, как прощались гости и отъезжали кареты. Она расстегнула застежки на бледно-лиловом вечернем платье с филигранной серебряной вышивкой. С тихим шелестом оно упало на пол. Она сбросила атласные туфельки на низком каблуке и босиком, в накинутом на плечи муслиновом пеньюаре, подошла к открытому окну. Глубоко вдохнула напоенный ароматами цветов воздух.

Из освещенной желтыми фонариками беседки в саду донесся чей-то смех. Скоро, подумалось Каролине, в доме и в саду будет звенеть детский голосок. Императрица Мария-Луиза с небольшой придворной свитой и своим четырехлетним сыном прибыла в Экс, самый модный курорт Французского Прованса. Видимо, это был перст судьбы.