— О! Вот это и есть главное. Нет, не знают. Передать им сведения о нашем мозге, вообще о нашей биологии, мы побоялись. И поэтому главная часть архива — те самые гештальт-файлы — до сих пор не расшифрована. Транслятор их не берет — именно потому, что не знает устройство нашего мозга. И мы не собираемся его раскрывать. Мы хотим, чтобы вы взломали эти файлы.
Гвинед помолчала.
— Я могу их посмотреть?
— Только после того, как согласитесь взяться за работу.
— Но ведь отказать я все равно не могу?
— Вы правильно понимаете ситуацию.
— Ваши условия?
— Абсолютная секретность. Работа с «Уроборосом» только в тихой комнате. Ни одного байта наружу. Да, будет технически непросто, зато в расходах можете не стесняться. Не сомневайтесь, Космофлот оплатит любые счета не глядя. И награда лично вам будет предельно щедра.
— А именно?
— Любое ваше желание, — просто сказала Зара. И уточнила: — Если оно не во вред Космофлоту и Плероме, конечно.
— Звучит несерьезно.
— Семейство Янг — серьезные люди. У нас даже шутки серьезно звучат, а я не шучу.
— А если… — Гвинед поколебалась и все-таки рискнула спросить: — Если мое желание — остаться в живых после выполнения работы?
— Да это само собой, — Зара покровительственно улыбнулась. — Вы исполнитель слишком высокого уровня. Таких не ликвидируют. Таких заставляют молчать другим способом — вводят в круг посвященных. Тех, кому выгодно хранить тайну. Так что просите другого. Жизнь вам гарантирована и так.
— Хм. Собственный астероид?
— Да пожалуйста. Но ведь это мелко, Гвинед, и вам не это нужно на самом деле. Подумайте хорошо. Как насчет высшего посвящения?
— Во что?
— В информацию пришельцев. Здесь, повторяю, нет всего архива. Только транслятор и кое-какие образцы. Транслятор знает форматы данных, но не сами данные. Те в другом месте. В курсе четыре человека. Хотите быть пятой?
Гвинед ответила не сразу.
Она понимала, что выбора уже нет, да и не желала его — но ей не хотелось сразу соглашаться на все. Нужно было хоть что-то выторговать. Но как торговаться, если ей сразу обещают исполнение любого каприза? Как придумать каприз, который обошелся бы им по-настоящему дорого?
— Право задавать вопросы, — заговорила наконец Гвинед. — Свои вопросы. Хочу сама решать, во что мне быть посвященной. Это приемлемо?
— Вполне, — против ожидания легко согласилась Зара. — Но сразу предупреждаю — моя компетенция тоже не безгранична. Есть вещи, которые отец не открыл даже мне.
— Понятно. И собственный астероид.
Зара добродушно улыбнулась.
— А это — после работы. Может не получиться, понимаю, но должен же у вас быть стимул стараться?
— Принято. По рукам?
— По рукам.
— Срок выполнения?
— Минимальный. Марсианский циклер прибудет через месяц. «Азатот» будет драться, но я не поручусь, что смогу отстоять Колонию. Хорошо бы вы закончили до того, как станет жарко.
— Невозможно, — Гвинед решительно мотнула головой. — Месяц — слишком мало. Мы говорим о принципиально новой разработке…
— Надеюсь, вы не ищете предлог, чтобы затянуть дело? — Зара вмиг пришла в раздражение. — Оставьте эти мысли. Марсианам вы в любом случае не достанетесь.
На этот раз Гвинед почувствовала себя всерьез оскорбленной.
— Вы всегда так унижаете лояльных Эриксу людей? — ледяным тоном спросила она.
— Если откровенно, я не полагаюсь на вашу лояльность. Ничего личного. Я вообще никогда ни на чью лояльность не полагаюсь. Я мотивирую вас другим. Перед вами интересная задача. Такая, о которой вы и мечтать не могли. И в награду — реальная «Галактическая энциклопедия». Каково? Разве по сравнению с этим вся наша политика — не мышиная возня?… Все, док Ллойд. — Зара встала и бодро хлопнула Гвинед по плечу. — За работу!
— Я покажу вам черный цветок, — сказал Саид. — Поехали.
Он решительно подошел к смуглому длинноволосому человеку. Сейчас ему больше всего хотелось выбраться из колонии, подальше от Гриффита и ему подобных существ — пусть даже в развалины Старой Москвы… Смуглый, которого Гриффит назвал капитаном Конти, дружелюбно положил ему руку на плечо.
— Далеко не поедем, — сказал он. — Идем со мной.
К огорчению Саида, Конти никуда его не повез, а только отвел в другую комнату в той же больнице.
Палата была просторной, пустой и светлой, с голыми кремовыми стенами. Стеклянная стена смотрела в сад. На полу, затянутом синим ковром, белели три кресла — пушистые шары с ямками. Никакой другой мебели, никаких украшений на стенах — только неглубокая ниша, где стояла белая пластиковая кукла в человеческий рост. Саид вздрогнул, когда кукла шагнула из ниши и плавными, совершенно человеческими шагами направилась к ним.
— Спокойно, это сервобот, — сказал Конти. — Типа слуги для поручений. Можно ему приказывать: сходи, принеси… Садись. Сейчас полетим к твоему цветку.
Полетим? Прямо на этих креслах? Предвкушая нечто невиданное, Саид уселся в соседнее с Конти кресло, покрепче вцепился в подлокотники. Сервобот протянул ему поднос. Там лежали наушники, сетчатые перчатки и странные очки — в каждой линзе плавала, как в вязкой жидкости, какая-то ярко мерцающая точка.
— Надевай, — велел Конти, — это твоя гарнитура.
