Роза Бертен. Кутюрье Марии Антуанетты - [14]
Шевалье де Эон (де Бомон) (1728–1810) в мужском… и в женском облике
Мне было бы досадно сделать подобный комплимент такой любезной барышне, чей ум столь же хорош, как ее сердце, и которая пользуется любым случаем передать королеве самые благоприятные свидетельства о м-ль д’Эон»[48].
Вскоре шевалье д’Эон отправился в Тонер, чтобы удалиться в свои пенаты, но прежде мадемуазель Бертен заставила его проколоть уши, и он продолжал сокрушаться: «Потеря моих панталон из замши для меня очень чувствительна, никогда шелковая юбка из золотой или серебряной ткани, хотя и сшитая м-ль Бертен, не смогут меня утешить»[49].
Наконец, верная своей малой родине, Амьену и Абвилю, Роза Бертен сохраняла в числе своих клиенток супруг местных знаменитостей и знати. Из Абвиля их было около тридцати, что много для такого городка. Некий Пекери заведовал связью, как видно из сохранившейся записки следующего содержания: «Состояние заказов, которые я сделал для м-ль де Вилер в Париже: Оплачена памятная записка у м-ль Бертен — 9 ливров, другая 10 ливров. Сделан ящик для дилижанса от м-ль Бертен в Абвиль. 8 октября 1784. Подпись: Пекери». Мадемуазель Бертен часто бывает у могущественных Ван Робе, хозяев Абвиля. Когда-то она была рядовым отпрыском семьи бедняков, но времена изменились! Андре Ван Робе стал ее клиентом, а София Ван Робе — подругой, которая присутствовала теперь на всех торжествах в семье Бертен.
Глава VI. Заграничная клиентура
За границей мадемуазель Бертен создала себе прекрасную клиентуру. Коммерческие связи между Францией и заграницей, в частности с Россией, сложились давно. Торговый договор был заключен еще между царем Федором Иоанновичем и парижскими купцами Николя Ренелем и Гийомом де ла Бистратом в 1587 году[50]. Веком позже экспорт одежды из Французского королевства значительно расширился.
В 1710 году Гэшье в своем сочинении Discours sur le progrиs de la langue francaise (Трактат о развитии французского языка) первым провозгласил французский язык единственным живым языком, способным конкурировать повсюду в Европе за право стать универсальным. Он связывал широкое распространение французского с тремя причинами: с одной стороны, совершенство французских научных и литературных произведений благодаря работе Французской академии; протестантское вероисповедание и, наконец, распространение французских нравов и моды. Впрочем, для Ривароля[51] и его предшественников Республика мод опережала Республику литературы. Это не пустяк и заслуживает более глубоких размышлений, но мы здесь ограничимся лишь определением международной сети мадемуазель Бертен.
Приходится с удивлением констатировать, что как только в 1773 году открылся «Великий Могол», у него уже была значительная заграничная клиентура, даже еще до того, как Роза Бертен стала модисткой королевы Франции. Как это объяснить? Мадемуазель Бертен увлекла за собой часть иностранной клиентуры прежней владелицы мадам Пажель, а та уже много торговала с заграницей. Но мадемуазель Бертен пошла дальше: она стала модисткой в европейском масштабе.
«Великий Могол» продает свои изделия в Англии, России, Дании, Швеции, Испании, Португалии, а также в Королевстве двух Сицилий, княжестве Рейнланд-Пфальц, Люксембурге, Нидерландах, Австрии, при маленьких итальянских и немецких дворах и так далее. Мода Розы Бертен распространилась и за пределы Европы, благодаря некоторым клиентам из Америки и Новой Франции[52]. У Мерсье вызывает восторг женская головка, в которой родилась плодотворная идея, изменившая все головные уборы Европы и покорившая «нашим чопорным чепчиком еще и земли в Америке и Азии».
Ее международная клиентура состояла прежде всего из женщин-аристократок. Послы при заграничных дворах служили посредниками и брались делать заказы. Конечно, они покупали и для себя. Среди заграничной клиентуры Розы Бертен преобладали англичанки и русские. Близость Великобритании способствовала значительному туризму англичан во французскую столицу. «Большой тур» по главным городам Европы, распространенный среди молодых английских аристократов, включал в себя обязательное посещение Парижа, куда позднее они возвращались с женщиной — сестрой или супругой. Англичане, как можно заключить из списка должников мадемуазель Бертен, останавливались в отеле «Шартр» или «Принц Уэльский», либо в отеле «Университет» и оттуда отправлялись в «Великий Могол», чтобы приобрести там последний писк моды от мадемуазель Бертен.
Русская знать особенно восхищалась французской модой и всегда покупала туалеты у знаменитой модистки на внушительные суммы. Иногда это делалось непосредственно во время их пребывания во Франции (о чем свидетельствуют, например, счета графов Разумовских — «м-ль Бертен за товары, которые я купил в Париже»[53]) либо с помощью доставки. Так, мадам Виже-Лебрен рассказывает в своих «Воспоминаниях», что свекровь графини Скавронской получала для себя из Парижа сундуки, наполненные самыми очаровательными туалетами, которые изготовляла мадемуазель Бертен. Довелось ли модной портнихе одевать Екатерину Великую? В документах о наследниках мадемуазель Бертен встречается краткое упоминание о ликвидации дела против «Ее императорского Величества Екатерины, вдовствующей великой герцогини, матери всех россиян». Бесспорно, что среди ее клиентуры была будущая российская императрица Мария Федоровна, принцесса Вюртембергская, жена великого князя Павла, сына Екатерины Великой и наследника российского престола. Она была покорена платьями Розы Бертен во время своего путешествия с мужем во Францию — эта пара путешествовала инкогнито под именем графа и графини Северских. Вернувшись в Россию, она спешит нарядиться в туалеты от мадемуазель Бертен. Мадам д’Оберкирш сообщает 11июля 1782 года: «Мы обедали при дворе и вернулись, чтобы сменить туалеты. Надо было надеть торжественный туалет.
