Royals - [2]

– Приезжай на выходных, начнем думать над костюмами, – говорит Изабель, выпрямляясь и тыкая в кнопки на кассе, в то время как Уитни Хьюстон над нашими головами надрывно поет о своей самой большой любви. – Я еще не решила, кем нарядиться – Мирандой из «Финнигана и Сокола» или Джеззой из «Луны Финнигана».

– Бен предпочел бы Джеззу, – говорю я. – На Джеззе гораздо меньше одежды.

Бен – парень Изы, и они встречаются уже стопиццот лет. Ну ладно, с восьмого класса.

Иза задумчиво хмурится:

– Это так. Но Бен даже не собирается на конвент. А я не уверена, что готова сверкать ягодицами перед всем западным побережьем.

– Ты права, – признаю я. – И потом, если ты выберешь Миранду, то сможешь надеть фиолетовый парик.

Иза наставляет на меня указательный палец:

– Да! Значит, решено. Миранда. А ты кем будешь?

Улыбнувшись, я запираю кассу:

– Косплей – твое увлечение. Я просто буду собой. Скучной девушкой в футболке и джинсах.

– Ты – мое большое разочарование, – говорит Иза, и я качаю головой.

Дверь открывается, и входит еще один престарелый покупатель. Иза садится на место, а я заканчиваю возиться с кассой и несу деньги в кабинет миссис Миллер. В большинстве продуктовых магазинов продавцы сами пересчитывают выручку, но за годы общения со старшеклассниками миссис Миллер совершенно разучилась им доверять. И, честно говоря, я рада предоставить это занудное дело кому-нибудь другому.

Покончив с этим, я шагаю к выходу и замечаю по пути, что некоторые журналы на стойках возле касс развернуты к покупателям не передней обложкой, а задней, с рекламой.

Это, видимо, постаралась Изабель. Я подхожу к стойке и переворачиваю ближайший журнал. Успеваю мельком заметить фотографию блондинки с ослепительной улыбкой, а затем мой взгляд падает на заголовок, набранный жирным желтым шрифтом: «ДЕСЯТЬ ВЕЩЕЙ, КОТОРЫХ ВЫ НИКОГДА НЕ ЗНАЛИ ОБ ЭЛЛИ ВИНТЕРС!»

Интересно, способна ли хоть одна из этих десяти вещей удивить меня. Сомневаюсь.

Моя сестра всю жизнь прожила тихо и спокойно, прямо как будто знала, что однажды попадет на обложки глянца. Отчасти мне хочется полистать журнал, но затем я решаю, что: а) это ненормально и б) Изабель, в конце концов, тратила время и силы, стараясь уберечь мою психику.

– Там внезапно нет ничего плохого! – кричит она из-за кассы. – Я просто подумала, что тебе не надо это видеть.

Показав подруге оттопыренный большой палец, я шагаю к двери, расположенной в дальнем конце магазина.

Мои вещи лежат в комнате для персонала, чудовищном помещении с оранжевыми стенами, зелеными пластмассовыми стульями и поцарапанным столом. Кто-то когда-то вырезал на нем фразу «Бекки любит Джоша», и каждый раз, сидя здесь во время перерыва – читая или делая уроки, – я гадала, что сталось с Бекки и Джошем. Они по-прежнему любят друг друга? Скучала ли Бекки так же, как я?

Впрочем, Бекки никогда не приходилось видеть лицо своей сестры на обложке журнала.

И сама она не светилась в желтой прессе.

Бр-р.

Скандал из-за фоток с выпускного по-прежнему причиняет такую боль, как будто в груди у меня застрял клубок терновника. Думать о нем – все равно что тыкать в больной зуб. Вроде бы отвлекаешься и забываешь, как это больно, но стоит сосредоточиться – и оказывается, что больше ни о чем ты думать не в состоянии.

А значит, сейчас мне нельзя думать об этом, иначе я, наверное, расплачусь прямо в подсобке «Быстро-вкусно». Трудно представить более унылый вариант развития событий. Это еще хуже, чем те сцены в кино, где умирают собачки. Поэтому – нет, никаких слез.

Я вскидываю на плечо свою потрепанную лоскутную сумку и шагаю к двери.

Когда я выхожу на парковку, на улице так ослепительно светло и жарко, что я щурюсь и лезу в сумку за солнечными очками. Нетрудно представить, чем я буду заниматься вечером. В основном сидеть в обнимку с кондиционером и читать новую мангу, которую вчера купила.

– Дэз.

А вот и больной зуб.

Супер.

Майкл стоит, прислонившись к желтому бетонному столбу перед магазином – ноги скрещены, темные волосы падают на глаза. Наверное, он долго репетировал эту позу. Майкл Дорсет просто чемпион по умению красиво прислоняться. Если бы существовали Олимпийские игры для Самых Сексуальных Парней, он бы каждый раз брал золото за Двойной Прислон.

К счастью, у меня теперь иммунитет к Двойному Прислону ©.

Надев очки, я грожу ему пальцм.

– Ни фига.

Майкл хмурится. У него очень нежные черты лица – круглые щеки, красивые карие глаза. И я готова поклясться, что он как-то так договорился со своими волосами, чтобы они ниспадали на лоб самым привлекательным образом. Месяц назад при виде этого человека я бы растеклась в лужицу. Я бы непременно протянула руку и отвела с его лица прядь волос. Я была влюблена в Майкла Дорсета с девятого класса. Он всегда тусил с ребятами поинтереснее, чем я (признаю, что очки и футболки не особенно меня красили), но наконец в прошлом году мы стали парой.

– Я совершил ошибку, – говорит он, сунув руки в карманы.

На нем невообразимо тесные джинсы – почти лосины, – а на запястье моя резинка для волос. Зелененькая.

Подавив детсадовское желание отобрать ее, я надеваю сумку на другое плечо.